повторяла она русскую пословицу. – Вот твой отец, Оленька, был, к примеру, красавцем и даже произвел на меня с первого раза огромное впечатление, но влюбилась я в него лишь тогда, когда он сел к инструменту и я услышала, как он играет. Понимаешь? С каким чувством человек исполняет произведение, такова и его душа. А у Костеньки было такое богатство эмоций…
Ольга была не согласна с Лулу.
– Главное, мама, не то, как ты исполняешь музыку, а то, как ты ее слушаешь! Вот когда истинно раскрывается душа, вот когда ценно богатство эмоций!
Альберт умел слушать музыку.
Глава одиннадцатая
За 1944 год Ольга снялась в четырех фильмах. В Берлине постоянно шли бомбардировки, а потому съемки проходили в Праге. Здесь не падали бомбы, и этот «золотой» город не утратил еще своего блеска и предлагал те удовольствия, которых уже давно не было в столице Третьего рейха. На черном рынке здесь можно было купить всё, и Ольга покупала разные симпатичные вещички, везя их потом своим родным в Берлин. А в Берлине в это время жизнь становится все сложнее и сложнее. Теперь уже туго было не только с продовольствием. Не было и бензина. Нет, конечно, Ольге его выдавали, но всего лишь пятнадцать литров в месяц.
– Больше не могу. Бензин необходим на фронте, – сказал ей комендант. – И эти-то литры вы получаете только потому, что часто даете концерты в госпиталях.
Маленькая машинка «фиат-дополино», на которой теперь ездила Ольга, расходовала всего пять литров на сто километров. Но от дома в Кладове до театра и обратно было около сорока, а потому выходило, что ей хватало этого бензина всего лишь на десять дней. Вместе с Карлом Раддатцем они ездили то на ее машине, то на его, но когда и та, и другая уже были не на ходу, оба они топали пять километров до автобуса, на нем добирались до электрички, а затем в городе уже на трамвае – до театра. А ведь после спектакля необходимо было еще и вернуться домой! Ноги у Ольги гудели, и она валилась в такие дни от усталости сразу, как только входила в дом…
С февраля 1945 года бомбардировки усилились, американские и советские войска подступали к Берлину всё ближе и ближе.
– Почему Гитлер не дает приказа войскам сдаться! – возмущалась Ада, прижимая к себе Верочку. – Давно пора сложить оружие. Ведь сколько людей гибнет в этом совершенно бесполезном сопротивлении. Просто какое-то безумие!
– Ты права, но Гитлер и есть безумец. Он даже своего лучшего друга Геринга за те самые мысли, что ты сейчас говоришь, приказал арестовать и лишить всех званий. Нет! Подписывать мира он не будет, – сказала Ольга.
– Жаль, что Штауфенбергу не удалось прикончить его еще год назад в тайном убежище, – проворчала Ада.
Оля ей рассказывала, как во время съемок на лыжном курорте в австрийском Тироле она случайно встретилась в гостиничном ресторане с личным адъютантом Гитлера Юлиусом Шаубом.
– Я ведь был рядом с ним в конференц-зале, когда взорвалась бомба, – поделился он с ней этим ужасным преступлением офицера вермахта Штауфенберга. – У фюрера были обожжены руки и ноги, одежда вся в клочья… Я почти лишился слуха…
Тогда рассказ мамы очень взволновал Аду, и она сразу подумала, что этот мазила Штауфенберг мог бы быть и более точным.
– Но так или иначе, надо готовиться к тому, что сюда придут либо русские, либо американцы, – сказала Ольга. – Надо закопать на всякий случай все ценные вещи в саду.
Они при помощи экономки вырыли ямы, закопали туда столовое серебро, драгоценности и стали запасать в своем погребе продукты и воду в кувшинах, готовясь на случай долгой осады. К ним в погреб отнесли свои продукты и Карл Раддатц с женой. Они попросили разрешения у Ольги отсиживаться вместе с ней. Ведь она говорила по-русски, а значит, если придет Красная армия, то она сможет с ними хотя бы объясниться. Скажет им, что они всего лишь актеры и к армии не имеют никакого отношения…
С каждым днем напряжение росло, и, когда стало ясно, что русские вот-вот войдут в Берлин, Ольга срочно отправилась в Потсдам, благо что он был совсем близко от Кладова, а в ее баке было совсем немного бензина. Ей надо было срочно спасать своего Альберта. Хоть он и был всего лишь офицером связи и на самом фронте никогда не воевал, но, безусловно, подвергался огромному риску попасть в плен к русским, а то и просто быть убитым.
– Как хорошо, что ты приехала, – обрадовался он. – Могли бы уже и не увидеться.
– Как так?
– Всех связистов завтра отправляют на фронт защищать город.
– Я как чувствовала, что мне надо немедленно тебя увидеть, – сказала Ольга, обняв его, и тихо прошептала: – Война проиграна. Защищать нечего. Ты должен немедленно бежать. Спрячешься у меня.
Альберт думал недолго. В ту же ночь на армейском мотоцикле он бежал в Кладов.
⁂
Двадцатого апреля Сталин отдал приказ маршалам Жукову и Коневу окружить Берлин. Во-первых, он не хотел, чтобы нацистские главари, засевшие в своем бункере, могли бы выскользнуть из города, а во-вторых, и это было для Сталина принципиально, Красная армия должна была раньше американцев войти в город.
Двадцать шестого апреля Ольга с дочерью, внучкой, своей собачкой Куки, переодетым в штатское Альбертом, Карлом Раддатцем и его женой Агнессой забились в крохотное помещение подвала и со страхом прислушивались к гулу битвы снаружи. Так они просидели весь день и всю ночь. Но даже когда наконец смолкли русские «катюши», выходить оттуда все равно было страшно. Изредка раздавались еще одиночные выстрелы.
– Давайте подождем, – сказала Ольга. – Очень тревожно. Не знаешь, что тебя ждет за этой дверью.
– А я думаю, что будет лучше, если нас обнаружат в гостиной, а не в подвале, – робко сказала Агнесса.
– Агнесса права, – поддержал ее муж. – Ведь сейчас же нет бомбежки, и наше сидение в подвале неоправданно. А то получается, что мы прячемся не от взрывов, а от них, а значит, нам есть что скрывать.
Все поднялись по лесенке наверх и сели в гостиной в ожидании, что будет дальше.
А в это время красноармейцы уже шли по Кладову, осматривая дом за домом и выискивая скрывающихся немецких солдат. Вошли они и в дом Ольги. Их лица были покрыты грязью последних десяти дней непрерывных боев, глаза смотрели зло и напряженно.
– Здравствуйте, – сразу поднялась им навстречу Ольга. – Я Ольга Чехова. Актриса…
– Вы говорите по-русски? – удивился один из
