и Петербурге... давали возможность Тейтелю запасаться новыми силами. Он освежался, заводил новые связи, которыми он никогда не пользовался для себя лично». (Из статьи в газете «Общее Дело» за 1921 год, перепечатанной затем в книге «Я. Л. Тейтель. Юбилейный сборник», Париж 1931 г. — Все дальнейшие цитаты в настоящей статье, в которых не указан источник, взяты из этой книги).
11
См. например, красочное описание в статье М. М. Винавера: «В дальнем конце города деревянный домик с двумя подъездами: один для бельэтажа, другой для верхнего этажа. Звонишь во второй подъезд и сразу слышишь быстрые шаги хозяина, бегущего открывать дверь. Еще не успел рассмотреть, кто гость, а держит его уже в объятиях и под руку тянет туда, наверх, в «покои». Покои эти почти без мебели, но всегда густо обставлены посетителями... Самовар вечно кипит, и то и дело сменяются люди около стола. Много среди них безвестных, много и именитых, особенно писателей. Кто только не грелся у дружеского очага Тейтелей» (Из статьи в «Последних Новостях» 1925 г., перепечатанной в «Юбилейном сборнике», стр. 46).
12
М. Горький. Воспоминания, рассказы, заметки. Изд. «Книга», Берлин, 1925 г. Стр. 64—66. — См. также Н. Гарин. В сутолоке провинциальной жизни. Изд. «Знание». С. П. Б. Стр. 178—186. — В. Поссе. Мой жизненный путь. Москва 1929 г. Стр. 86—90. Все три очерка перепечатаны в «Юбилейном сборнике».
13
ное время туда, где ждет ее тепло и обновление жизненных сил, — так и он ежегодно являлся к нам, чтобы получить от своих братьев в Центральной Европе новые силы. Однако, и среди таких перелетных птиц он представлял собой редкий экземпляр: он не только искал тепло, он приносил нам, молодым, свое тепло. И когда он снова возвращался в холодную страну царей, мы, воспламененные его примером, работали с удвоенной энергией» (См. «Юбилейный Сборник», стр. 86).
14
В Германии— Берлин, Гамбург, Лейпциг (три поездки), Франкфурт, Бреслау, Мюнхен, Нюрнберг, Кельн, Дюссельдорф, Дрезден, Хемниц (три поездки).
Во Франции — Париж (почти ежегодно), Страсбург, Ницца.
В Англии — Лондон (с 1924 по 1937 г.г. пять поездок).
В Голландии — Амстердам, Гаага, Роттердам.
В Бельгии — Брюссель, Антверпен.
В Швеции — Стокгольм, Гётеборг.
В Дании — Копенгаген.
В Швейцарии — Базель, Цюрих, Женева.
В Чехословакии — Прага, Брно.
В Латвии — Рига.
В Литве — Ковно.
15
Годовой бюджет Союза доходил до 80000 долларов.
16
Jakob Teitel. Aus meiner Lebensarbeit. Uebersetzt von Dr. Elias Hurwitz. Frankfurt a. Main, 1928 (Verlag Felix Kauffmann).
17
В 1929 году Тейтель основал комитет из известнейших представителей немецкого еврейства («Reichsausschuss fuer Russisch-juedische Fluechtlinghilfe»), рассылавший по всей Германии воззвания о помощи беженцам. Председателем комитета был талантливый берлинский адвокат и сионистский деятель Alfred Klee. Он погиб в 1943 году в концентрационном лагере в Голландии. Арнольд Цвайг, автор популярнейшего в то время в Германии романа «Спор о сержанте Грише», произнес в собрании Союза блестящую речь о проблеме беженства, отпечатанную затем отдельной брошюрой под заглавием «Das Los der Gefluechteten».
18
Действительно, он до старости лет, как молодой артист-дебютант, любил газетный шум вокруг своего имени. Однако, здесь был элемент сознательного «делового» расчета. Успех его сборов и поездок был ведь почти всецело основан на его личном престиже, на «легенде», которой была окружена его личность («единственный еврей-судья в царской России» и т. д.). По поводу повторявшихся каждое пятилетие юбилейных чествований Я. Л. откровенно говорил: «мне это нужно для успеха сборов — ведь я торгую своей старостью».
19
Под свежим впечатлением смерти Я. Л. Тейтеля, Грузенберг написал о нем теплую статью, которая впервые появится в выходящей в Нью-Йорке книге: О. О. Грузенберг, «Очерки и речи» («Памяти Якова Львовича Тейтеля»).
20
Борис Савельевич Ширман — друг и сотрудник Тейтеля по его работе в Берлине и затем в Париже. Он с 1921 года был заместителем председателя «Союза русских евреев в Германии» и главным советником Тейтеля по внутренним делам союза. Б. С. Ширман умер в 1941 году в Ницце.
21
Цитирую по рукописи, найденной среди бумаг покойного Гессена в Нью-Йорке.
22
Я. Л. умел дружить с детьми, с простыми людьми всех профессий и национальностей — прислугой, приказчиками, парикмахерами. Этому способствовал и его природный демократизм и непритязательность в личных привычках. В Берлине и Париже он неизменно являлся на всякие торжества в привезенной из России «визитке». Но свое 85-летие ему пришлось праздновать в чопорном Лондоне, и тут ему пришлось, по настоянию друзей, приобрести в магазине готового платья свой первый смокинг.
23
Меня всегда занимал вопрос об отношении Я. Л. к Толстому. Судя по его мемуарам, он вполне сходился с автором «Воскресения» в оценке уголовного суда и наказания. На мой прямой вопрос, Я. Л. это однажды подтвердил. Однако, он Толстого явно не любил и его учения не одобрял. Думаю, что его отталкивал толстовский ригоризм, суровая моральная требовательность к людям, которая так резко расходилась с его собственной снисходительностью. Я хотел бы также отметить, что Тейтель, при всей своей доброте и всепрощении, в своих политических взглядах отнюдь не был сторонником толстовского «непротивления злу». Привожу выписку из его письма ко мне от 20 ноября 1938 года: «Многие говорят здесь, что не стоило воевать из-за чехов. Нет, стоило и стоит! Все Чемберлены, Идены и другие уже начинают понимать, что они создали Гитлера, дав ему и Муссолини возможность создать такую армию, которая подчинит ему всю Европу, а может быть и другие части света. Теперь они начинают понимать это, но уже поздно! Нужно было, чтобы 17-летний больной еврей дал пощечину разбойникам (Я. Л. имеет в виду выстрел Гриншпана), пожертвовал собой, чтобы показать, что всему есть мера, что нельзя безнаказанно глумиться над всем святым».
24
Из цитированной выше речи И. В. Гессена.
25
Согласно Якову Лещинскому в Juedische Wanderung im letzten Jahrhundert, Weltwirtschaftliches Archiv. Jena, Januar, 1927. Band 25,
