Вечером приехала Наташка. Долго вышагивала по моей квартире,тревожно на меня поглядывая, а потом сказала:
— Просто еще один идиот. Их на дорогах сколько угодно…
— Точно, — обрадовалась я.
— Глупые страхи.
— Конечно.
— И нечего тоску нагонять.
— Вот и мне боязно.
— Маринка, у тебя же отпуск, мотай отсюда в Одессу кВальке. Она тебя звала. Я резину купить хотела, да черт с ней, бери деньги,кати в Одессу.
— Деньги у меня есть, за отпуск получила. И Валькаждет, обещала обратный билет купить…
— Гну. Одесса город замечательный, но не могу я всюжизнь в гостях прожить.
— А всю и не надо. Ты отпуск поживи. Успокоишься, авосьвсе и переменится.
Наташкины слова произвели впечатление, я потянулась ктелефону с намерением звонить в Одессу.
* * *
От страхов я избавилась, как только села в поезд.Путешествия всегда меня увлекают. Попутчики попались веселые, и вопрос, хотелименя убить или нет, занимал меня не долго.
Через три недели я возвращалась домой загорелой дочерна инастроенной весьма оптимистично. Отдых явно пошел мне на пользу. ВалентинаВасильевна, или попросту Валька, моя институтская подруга, в очередной разпопыталась выдать меня замуж. Попытка с треском провалилась из-за моегосвинского характера (Валька попросту забыла, что родилась я в год Свиньи). Таквот, хоть она и провалилась, но след в душе оставила: я чувствовала себясчастливой, юной и невероятно привлекательной, как будто только что победила навсемирном конкурсе красоты.
С вокзала я добиралась на такси. Жара стояла страшная, напять делений термометра выше, чем в Одессе. Но даже это настроение не портило.
Я вошла в квартиру, бросила чемодан и отправилась на кухню:открыть балкон и разморозить холодильник. Перед отъездом сделать это я неудосужилась и теперь боялась в него заглянуть. Распахнув балконную дверь, япотянулась к холодильнику, да так и замерла, открыв рот. Обычно в нем, какговорится, ничего, кроме дохлой мыши, а сейчас… Кто-то основательно егозагрузил.
Я достала банку красной икры (черная, кстати, тоже была),вскрыла, взяла ложку и, не торопясь, всю съела, присев на полу и размышляя.Первое, что пришло в голову: вернулся мой бывший муж, Но как-то эта мысль мнене показалась. Во-первых, с чего бы ему вот так вернуться, а во-вторых,опустошить холодильник он, конечно, способен, но заполнить первокласснымпродуктом нет и еще раз нет.
Может, кто-то временно жил в моей квартире и в знакпризнательности оставил все это? Ключи были у Наташки, но она сама, при всейсвоей душевной щедрости, на такое не годилась.
Ну и что я должна думать? Кто-то перепутал мой холодильниксо своим? Мне захотелось съесть банку черной икры, но, поразмышляв, яотказалась от этой мысли: если все это не дурацкий розыгрыш, то удовольствиелучше продлить.
Я зашвырнула банку в мусорное ведро, а ложку в мойку, ипошла в комнату. На журнальном столе, в хрустальной чешской вазе величиной сведро (подарок свекрови ко дню моего рождения), стоял огромный букет роз. Яподошла и сосчитала цветочки: двадцать пять штук. Выглядели они свежо инарядно. Я огляделась: нет ли иных перемен? На первый взгляд все как обычно.
Кто ж этот неведомый благодетель? Кому Наташка ключидоверила? Гадать я не люблю, потому подошла к телефону и ей позвонила.
— У кого это от жары припадок щедрости? —поинтересовалась я, как только смогла ответить на первые двадцать вопросов.
— Ты что имеешь в виду? — насторожилась Наташка,слово «щедрость» неизменно ее тревожит.
— Двадцать пять роз и целый холодильник жратвы.
— Заливаешь…
— Заливают за ворот, а я пятый день трезвая. Кому ключидавала?
— Никому. Хоть за язык повесь…
— О Господи, зачем? Только не пугай меня, а? Если тыключи не давала, кто ж тогда по моей квартире бродил?
— Может, Андрюшка? — Андрюшка — это бывший.
— Умнее ничего придумать не могла? Двадцать пять розпереведи на бутылки. Да его удар хватит…
— Может, он изменился…
