но я уже поняла, что никакой это не след и не решающее доказательство, а всего лишь высохшая мёртвая синичка. Подскочил Скелет и выхватил у меня эту птичку.
– Фу, – поморщилась я. – Ладно, продолжаем искать.
Оливер наклонился, вытащил наугад одну из папок и спросил, помахивая ею в воздухе:
– А что на ней написано, мисс Вайолет?
– На этой папке? «О’Коннор». Ты вообще-то сможешь по виду отличить хотя бы, твоё имя там написано или не твоё?
– Не знаю… – пожал он плечами. – Ведь я, можно сказать, в школу почти что и не ходил. Кроме того, это же вроде как фамилия, а не имя?..
Я хлопнула себя ладонью по лбу и воскликнула.
– Ну конечно! Боже, какая же я глупая! – Конечно, папа же тогда не знал ни фамилии Оливера, ни даже его имени. – Ты же проходил у нас как Джон Доу!
– А это кто ещё? – удивился Оливер. – Я не знаю никакого Джона Доу. Они что, приняли меня за него или что-то в этом роде?
– Нет, нет, нет. Так называют всех, чьё настоящее имя неизвестно. Папки на таких неопознанных мертвецов папа держит в самом конце алфавита. – Я стремительно бросилась к шкафу, стоявшему рядом с выходившим на улицу окном. – Вот, здесь будем смотреть.
Не задумываясь о том, прилично таким образом вести себя юной леди или нет, я уселась прямо на деревянный пол и выдвинула самый нижний ящик. Находившиеся здесь папки стояли несколько неровно – очевидно, остались в таком виде, после того как в них рылся папа. А может быть, и не только папа искал что-то в этом ящике.
Ко мне вразвалочку подошёл Скелет и принялся обнюхивать один из уголков ящика, а затем, не успокоившись, заскрёб в нём лапой.
– Что там такое, приятель? – спросила я, а наклонившись ближе и присмотревшись, увидела вылезшую из днища ящика головку гвоздя, а на ней маленький треугольный кусочек чёрного кружева с цветочным узором. Я сняла его с гвоздика и внимательно рассмотрела со всех сторон.
– Кружево? – спросил, морща нос, Оливер. – Ваше?
– Моё? Не думаю. – Я что-то не могла припомнить, чтобы цеплялась за что-нибудь в этих ящиках. – Мамино, быть может. У неё есть вуаль с похожим узором. – Я поднялась с пола, вытащила из кармана свой кошелёк и спрятала в него находку. – А вообще, это и уликой может быть, между прочим. Я сохраню его.
Конечно, ведь если это было не моё кружево и не мамино, значит, им зацепился за гвоздик тот, кто рылся в ящике, из которого пропала папка с документами Оливера. А это было уже очень, очень подозрительно, если не сказать больше.
– Отличная работа, Скелли. – Я потрепала пса по холке, и он вывалил наружу свой язык от счастья.
– Значит, теперь с полицейскими будем разговаривать? – озадаченно спросил Оливер.
– Ага, теперь ты поговоришь с ними, – сказала я. Подмены «мы» на «ты» он, кажется, не заметил. Или внимания не обратил.
– А ваша мама… она отпустит вас одну в город? – нахмурился Оливер.
– Ха! – рассмеялась я. – То, чего она не будет знать, ей вреда не причинит. А вернёмся мы раньше, чем она что-то заподозрит. – Я подбежала к столу, взяла с него блокнот и карандаш. – Пошли! Вперёд!
Глава 7
Оливер пожал плечами, открыл входную дверь нашей конторы и придержал её, пропуская меня. Я загадочно улыбнулась ему и выскочила на улицу, высоко подобрав свои юбки, чтобы не испачкать их в грязи. Оливер покосился на меня как на сумасшедшую, а я сделала ему небольшой реверанс, после чего помчалась в направлении города. Скелет, разумеется, рванул следом за мной.
Наверное, моё поведение может показаться вам немного… как бы это сказать… эксцентричным. Но вы должны понять, что мне редко, крайне редко доводилось покидать наш дом на кладбище Семи Ворот, а уж одной – тем более. Мама была твёрдо уверена в том, что во «внешнем мире», как она называла город, на каждом шагу встречаются мошенники, воры, убийцы и прочие преступники, а папа всегда говорил, что у нас столько работы, что некогда нам шляться по театрам, зоопаркам и прочим чайным. Ну а если мне изредка и выпадало счастье побывать вне дома, то это всегда происходило только в сопровождении кого-то из взрослых.
Теперь, надеюсь, вы представляете, сколько радости и удовольствия доставляла мне эта прогулка. Дул свежий, прохладный ветерок, немного разгоняя обычный городской смог, свою лепту в который вносили и дымящие заводские высокие трубы, и каминные дымоходы над каждым домом или магазином.
Оливер гнался за мной, смеясь и крича, чтобы я сбавила скорость, а я бежала наперегонки с ветром, круто огибая углы и перепрыгивая через канавы. Даже длинное чёрное платье не мешало мне стрелой лететь вперёд, хотя, конечно, Скелет всё-таки был быстрее, чем я. Ну, а чего вы хотите? Он же борзой пёс, грейхаунд! Гораздо любопытнее то, что Скелли ни разу не сбился с дороги и не свернул не в ту сторону, словно знал, куда я направляюсь. Или мысли мои читал.
Один раз я всё-таки не вписалась в поворот и столкнулась с каким-то пожилым джентльменом, который отлетел от этого в сторону.
– Ой! – взвизгнула я. – Мои извинения, сэр!
Я помогла ему удержаться на ногах и полетела дальше, не слушая его приглушённых ругательств, которыми он сыпал мне вслед.
Полицейский участок района Семи Ворот находился недалеко, и вскоре я уже остановилась перед его высоким кирпичным зданием. Скелет встал рядом со мной, довольно отдуваясь и с интересом посматривая по сторонам. Внутрь полицейского участка можно было попасть через массивную чёрную дверь, к которой вели каменные ступени крыльца.
– Живее! – крикнула я появившемуся из-за угла Оливеру.
– Живее? Но я только что возвратился в мир живых, мисс, – ответил он, тяжело дыша и сгибаясь вперёд, чтобы упереться ладонями в свои колени. – Такая пробежка… слегка чересчур для меня.
– Прости, – извинилась я и подождала, пока Оливер отдышится, прежде чем огорошить его неожиданной новостью: – Ну вот, а теперь слушай дальнейший план. Ты войдёшь внутрь…
– Что? – перебил он меня и нервно вжал голову в плечи, когда мимо нас прошёл полисмен в высокой форменной шапке.
– Представишься репортёром местной газеты, – продолжила я, понизив голос. – Скажешь, что по городу ходят слухи о скрывающемся на свободе убийце, и послушаешь, что они тебе на это скажут.
– Не думаю, что бы я сошёл за репортёра, – сказал Оливер. Он стянул с головы кепку и принялся мять её в ладонях.
