же устремилась к коню и принялась поглаживать его.
— Да рассеется мрак, неженка. Как сегодня спалось?
Девушка склонила голову набок и скривила губы.
— Все так же. Кошмары не проходят. Но я хотя бы смогла уснуть, и ночь открыла мне кое-что интересное. Там был огромный-преогромный город и башни до самых небес.
Лицо Аммии озарилось очаровательной отцовской улыбкой.
Дурные изнуряющие сновидения мучили ее уже который месяц. Кто только не пытался излечить княжну: целители, служители Умирающего Творца, прорицатели. Они пичкали бедняжку микстурами и снадобьями, советовали избегать то жирного мяса, то рыбы, то фруктов или меда, то всего этого сразу, однако ничего не помогало. В конце концов, Харси пришел к выводу, что всевозможные припарки, лекарства и воздержания делают только хуже, после чего всех разогнал, чтобы дать Аммии немного отдохнуть. Быть может, безумные сны отступят сами собой.
— Вот вырастешь и на этот самом месте возведем башню, которую будет видно из самого Сорна. Отчего же ты проснулась в такую рань?
Княжна пожала плечами, переменив улыбку на лукавую, но ничего не ответила.
— Меня не проведешь, разбойница. Я знаю, что ты прослышала о совете, — подмигнул ей Харси. Он всячески поощрял интерес Аммии к ратной науке.
— Это ты все придумал! — шутливо ответила Аммия.
Харси усмехнулся.
— Так о каком деле ты хотел поговорить, Феор?
Советник не решился поднимать такую тему при Аммии, поэтому пришлось выкручиваться.
— От Ледяных туч вестей нет с лета. Раньше торговцы оттуда приходили часто, едва ли не каждую неделю. Не послать ли людей, пока не выпал снег?
— Врата Властителей свободны, разъезды докладывают, что дороги чисты и безопасны, насколько это возможно. Думаешь, что-то могло случиться в вотчине Старого Ульдаса? — поднял бровь Харси.
— Кто знает, — покачал головой Феор, — лишний раз не мешало бы проверить.
— Ладно, распорядись.
— А можно мне тоже наведаться к дедушке? — робко спросила Аммия.
— Только не в такое время, милая. Зима на носу. Кроме того, Феор прав — сообщение с Тучами надолго без причины не прерывается.
Харси отставил кружку и по-отечески потрепал ее волосы.
— Ты обещал мне большую поездку в этом году. Не забыл? Год скоро заканчивается, а самое дальнее, где я была — это мельница в Квашенках, — снова завела любимую тему Аммия.
Когда дело касалось острых вопросов, она проявляла настойчивость, но всегда смотрела себе под ноги, стесняясь спорить и перечить, глядя в глаза. Вот и теперь она легонько пробовала сапожком схваченную льдом лужицу, оставляя на той паутину трещин.
— Не сердись, девочка. Сейчас, правда, не лучший момент для странствий. Я знаю, что опять все позабыл, — вздохнул Харси, — Эти бесконечные сборища! Клянусь, с ними я скоро сойду с ума и не вспомню собственного имени!
— Тогда весной?
— Весной, весной.
— Ладно. Пойду пока разложу карты, — примирительно прошелестела княжна и, будто весенняя бабочка, упорхнула к Залу Мудрости.
Харси красноречиво развел руки в стороны, чем вызвал смешок Феора.
— Еще пара зим и она окончательно перестанет кого-либо слушаться, а будет только требовать, — молвил регент и снова принялся за чистку коня.
— Поверь мне, могло быть гораздо хуже. Дети без родителей часто становятся неуправляемыми и в более раннем возрасте.
— С животными то же самое, — хмыкнул Харси и швырнул пригоршню воды в морду жеребцу, но тот лишь удивленно навострил уши.
Во дворе послышался шум, показался всадник. Старкальд — тот самый сорнец, чья дюжина накануне побывала в Шелковице, а после попала под Гон вдалеке от стен города. Феор с досадой вздохнул — серьезный разговор с регентом придется отложить.
Невысокий, кряжистый, с широкой грудью и чуть проявившимся брюшком, Старкальд казался истинным воплощением несокрушимости севера. Спокойные карие глаза под выцветшими бровями таили в себе грозную силу, готовую, словно вулкан, вырваться в любой момент. За три года в Искорке он стал своим, хотя мало кто мог назвать себя его другом из-за свойственной тому мрачности и нелюдимости. Старкальда уважали, но побаивались.
Следом один за другим явились все участники совета.
Лишь воевода Астли, мастер по науке битвы, как всегда, опаздывал, но все уже свыклись с тем, что дочь его больна, и ей нужен уход. Несмотря на вздорный и ядовитый характер, Астли был надежным малым, его уважали за скупое веское слово. Феор запросто доверил бы ему свою жизнь.
Впервые столкнувшись, человек примет его за врага и возненавидит за надменность и высокомерие. Но через пару месяцев впечатление это сменится, в громовых отрывистых приказах он заметит разумное зерно, а колким насмешкам невольно усмехнется. И только пожив рядом с Астли год-другой, встретив с ним тяжелые времена и испив горькую долю, он поймет, что вернее его совета не сыщет, крепче плеча не найдет. Тогда воевода станет ему добрым другом, отцом и непререкаемым авторитетом.
***
Две укрытые мехами скамьи разделял вытянутый стол из сафранового дерева, черный, как сама ночь. В жаровнях потрескивал огонь, рождая причудливые тени на бревенчатых стенах, законопаченных мхом.
Харси сидел во главе стола, а над ним на испещренном затейливыми рисунками ворсистом ковре покоился сверкающий круглый щит с умбоном. То был древний символ Дома Негаснущих Звезд и рода Эффорд, живой свидетель эпохи, когда перволюди пришли в этот мир с отпрыском Умирающего Творца. Сталь его покрывали звездоподобные изображения и загадочные символы языка, который давно стерся из памяти людей.
Дабы не мешать, Аммия скромно спряталась в уголке. Понемногу она привыкала к взрослым разговорам и серьезным темам, набиралась опыта и впитывала дух власти.
Наконец, в дверях показался Астли — угрюмый и молчаливый, точно пасмурное утро. Лик его был словно высечен из камня, на котором льдинками сверкали холодные, колкие глаза. Он небрежно поприветствовал всех разом полукивком, занял свое место у противоположного края стола и закинул ногу на ногу.
Харси кивнул Старкальду, чтобы тот начинал. Феор заметил, что сорнец сегодня какой-то взволнованный, должно быть, еще не отошел от гибели своих.
Сварт поднялся, отвесил поклон и заговорил:
— Мой отряд добрался до Шелковицы четыре дня назад. В пути все было тихо,
