был.
Наклонившись к моему уху, она бросила взгляд на короля, занятого приглашением труппы на пир.
– В том и дело, что меня подмывает сказануть какую-нибудь гадость.
Актеры, едва дослушав, так быстро юркнули за кулисы, словно те виделись им единственным спасением. Фабиан устало проследовал к лестнице, совершенно позабыв, что один из самых главных – и дорогостоящих – гостей все еще сидел на своем месте, и Вив, поджав губы и бросив на меня многозначительный взгляд, поспешила за ним. Я не стал тратить силы на портал, но не последовал примеру наемницы. Задержавшись сначала в холле, где наблюдал за разбором декораций, а потом – в многочисленных коридорах, я непочтительно опоздал на пир.
Это не помешало мне продегустировать все вина, что подавались на празднике: одна крайне услужливая девушка подошла сразу, как я появился среди гостей, и предложила целый поднос разнообразных напитков. Я предложил ей оставить его на ближайшем столе и справиться о моих вкусах через час. К кисловатым и хлестким винам отлично подошел вяленый инжир – его в Тэлфорде было больше, чем воды в океане, – а к тем, что оказались покладистее, мне подали полупрозрачные ломтики засоленной свинины.
К моменту моего прибытия все речи уже были сказаны, подарки – вручены, а маски приличия – сброшены, и потому в темных углах и закутках, коих в немыслимо огромном тронном зале было множество, люди прибегали к различным способам удовлетворить потребности. Кто-то справлял нужду, не переживая о реакции короля на порчу его имущества, кто-то пристраивался к опьяневшим и ставшим развратными дамам, а кто-то нашел силы лишь расстегнуть штаны и вручить полномочия в чужие руки – в прямом и переносном смысле. Такие пиршества мне были хорошо знакомы, а потому безрассудность богачей ничуть не изумляла – я всегда ждал от них худшего.
Вскоре зрелище начало утомлять, и я, подбадриваемый зашкаливающим в крови алкоголем, принялся искать тех, кто подошел бы в качестве жертвы для невинных шалостей. Грузной даме в затянутом до скрипа корсете я распустил завязки, и грудь, прежде поднятая чуть не до подбородка, потянула ее к земле. Стоявший напротив мужчина отпрыгнул от нее, словно та вздулась, готовясь взорваться, и, лишившись всяческой учтивости, нырнул в проходящую мимо компанию. Впрочем, и оттуда ему пришлось бежать: несложным заклинанием я заставил облако тошнотворных запахов укутать их плотным одеялом, хоть и не знал, сделал ситуацию хуже или лучше – от местной знати и без того несло потом, рыбой и невежеством.
Как только мой взгляд зацепился за симпатичное юное существо, порхающее по залу в обрамлении длинных каштановых кудрей, взор заслонило строгое лицо стражника в полной экипировке. Он не был похож на гвардейца или постового – их форму я уже запомнил, – и все же, судя по нашивке в виде солнца, состоял на службе у короля.
– Ваше сиятельство, – обратился мужчина хриплым голосом, склоняя голову. – Его величество приказал отвести вас к виверне.
– Сейчас? – разочарованно протянул я, ставя бокал на стол. – Но я ведь только нашел способ развлечься!
– В это время Ниррити спокойнее всего, – терпеливо пояснил стражник. – И с наименьшей опаской примет нового дрессировщика.
Я несколько удивился, что у виверны столь изысканное имя – обычно им, как и прочим животным, давали нелепые клички вроде Черныш или Искорка, – но не выдал изумления, согласившись, что в начале ночи наша встреча пройдет лучше всего. Если позволить виверне жить в своем ритме, засыпать она будет, когда солнце достигает зенита, а просыпаться вместе с тем, как луна окончательно вступит в свои права, и именно в момент пробуждения она наиболее восприимчива и беззащитна.
Подземелье, бравшее начало в самом сердце замка, оказалось замысловатой паутиной тоннелей, забравшейся в каждый уголок столичного острова. Мы шли по темным лабиринтам так долго, что я потерял счет времени и поворотов и не без удовольствия подумал, что в следующий раз в обитель легендарного зверя мне поможет добраться магия. В такие моменты я любил ее больше обычного, впрочем, и без того питая к ней очевидную слабость. Лишившись ее, я едва ли представлял бы значение.
Один из поворотов, ничем не отличающийся от десятков предыдущих, привел нас к крошечной железной двери, и мне пришлось сложиться вдвое, чтобы втолкнуть тело в комнату.
– Чтобы у нее было меньше путей отхода, – ответил стражник на витающий в воздухе вопрос. – Для организации полетов есть другой ход.
– Разумеется, не менее потайной?
Мужчина хмыкнул, и звук этот разошелся по темноте дрожанием испуганного эха. Я не видел ни единой стены – факел в руке моего спутника тревожно подрагивал, и свет не дотягивался до каких-либо поверхностей. Я уже сложил пальцы в необходимом жесте, как вдруг стражник что-то шепнул, заставив меня замереть.
Желто-зеленые глаза виверны распахнулись, устало уставившись на нежданных гостей. По мере пробуждения по ее телу разливалось легкое свечение: во тьме возникали очертания, вспыхивали ярко-желтые вкрапления, рассыпанные по бокам и спине животного, а из ноздрей валил шквал искр, как будто кто-то старательно стучал камнем о камень в безуспешной попытке развести огонь.
В факелах не было нужды.
Кожа виверны переливалась в созданном ею же свете – бордовая, как выдержанное вино и глаза, что я ежедневно видел в собственном отражении. Ничего в ее поведении не говорило об агрессии, а потому не внушало страха. Но, лишь заслышав ленивый перезвон сдерживавших животное цепей, стражник сделал шаг назад, спиной вжимаясь в стену и заставляя обратить к нему лицо.
– Прячьтесь!
Я не успел спросить, что послужило причиной его испуга, лишь увидел огненную лавину, надвигающуюся со стороны виверны. Слова слетели с губ, руки взмыли в воздух, выставляя барьер, и спустя мгновение меня обдало жаром от волны огня, скользящей по невидимой преграде. Мой спутник шумно выдохнул, испытывая, очевидно, недюжинное облегчение, однако доставлять ему подобное удовольствие не входило в мои планы.
– Что за, забери Краарис твою душу, «прячьтесь»? – разъяренно воскликнул я, стараясь удержаться на ногах. – Куда тут, по-твоему, можно спрятаться?
– Почем мне знать? – испуганно ответил он, стирая капли пота со лба. – Вы же из нас двоих чародей!
– Я могу и снять часть барьера.
Предупреждение стражник воспринял верно, и впредь губы его размыкались только для ответов на мои вопросы.
Покончив с приветственным ритуалом, виверна, разве что не причмокивая, вновь устроилась на своем месте, и свет ее тела стал постепенно затухать. Подождав, пока ее безразличие не станет до конца очевидным, я снял защитное заклинание и сделал несколько шагов к ней.
– Ниррити, значит? – ласково позвал я.
Тяжелые веки виверны угрожающе
