лез, чтобы заслужить его дружбу, и он научил меня многому, что принесет мне неоценимую пользу в будущем. Кроме того, я познакомился с Энн. Хотя Энн состояла в серьезных отношениях с молодым человеком, который учился в другом колледже, она взяла меня под свое крыло. Наши платонические отношения стали первой настоящей любовью, которую я испытал со своим сверстником.
Фархад учил меня пить, кутить и не слушаться родителей. Я осознанно забросил учебу. Я решил сломать «академическую» ногу, чтобы отомстить отцу. Моя успеваемость резко упала, и я лишился стипендии. Колледж выдал мне кредит. Это было мое первое знакомство с долгом. Сама идея долга показалась мне отвратительной из-за обязанности выплачивать кредит, да еще и проценты, после окончания колледжа.
В середине второго курса я решил бросить учебу. Отец грозился отречься от меня; Фархад подначивал меня. В итоге я ворвался в кабинет декана и подал заявление. Это стало поворотным моментом в моей жизни.
Фархад и я отпраздновали мою последнюю ночь в городском пабе. Пьяный фермер, настоящий гигант, обвинил меня в том, что я флиртовал с его женой, поднял меня над полом и швырнул в стену. Фархад встал между нами, выхватил нож и полоснул фермера по щеке. Потом он потащил меня через все помещение и вытолкал в окно, на карниз высоко над рекой Оттер-Крик. Мы спрыгнули и, пройдя вдоль реки, добрались до нашего общежития.
На следующее утро, когда меня допрашивала полиция кампуса, я соврал, что мне ничего не известно об этом инциденте. А Фархаду предоставили выбор: либо он покинет Мидлбери, либо против него возбудят уголовное дело. Он выбрал первый вариант. Мы оба переехали в Бостон и вместе сняли квартиру. Я нашел работу в газете Херста Sunday Advertiser в качестве личного помощника главного редактора.
В том же 1965 году нескольких моих друзей из газеты призвали в армию. Чтобы избежать подобной участи, я поступил в Колледж бизнес-администрирования при Бостонском университете. К тому времени Энн порвала со своим парнем и часто приезжала из Мидлбери в гости. Меня радовало ее внимание. Веселая и озорная, она смягчала мою злость по поводу Вьетнамской войны. Она училась на факультете английского языка и литературы и вдохновила меня писать короткие рассказы. Она окончила университет в 1967 году, а мне оставалось учиться еще год. Энн наотрез отказалась жить со мной, пока мы не поженимся. Хотя я шутил, что меня шантажируют, и действительно обижался, поскольку видел в этом продолжение архаичных и ханжеских нравственных стандартов моих родителей, мне нравилось общаться с ней и хотелось большего. Мы поженились.
Отец Энн, блестящий инженер, разработал навигационную систему для важного класса ракет и удостоился за это высокого поста в Военно-морском министерстве США. Его лучший друг, которого Энн называла дядя Фрэнк (имя изменено), занимал руководящую должность в высших эшелонах Агентства национальной безопасности (АНБ), наименее известной – и, по общему мнению, наиболее крупной – шпионской организации.
Вскоре после того как мы с Энн поженились, военкомат вызвал меня для прохождения медкомиссии. Я был годен по всем параметрам, и, следовательно, по окончании учебы меня должны были отправить во Вьетнам. Перспектива воевать в Юго-Восточной Азии вызывала у меня бурю негативных эмоций, хотя я всегда восхищался войной. Меня воспитывали на рассказах о моих колониальных предках – включая Томаса Пейна и Итана Аллена – и я посетил все места сражений в Новой Англии и Нью-Йорке, относящиеся к войне с французами и индейцами, а также к Войне за независимость. Я прочитал все исторические романы, какие мог найти. По сути, когда наш спецназ вошел в Юго-Восточную Азию, я был готов пойти добровольцем. Но когда СМИ обличили зверства и противоречия американской политики, я передумал. Я стал задаваться вопросом, чью сторону принял бы Пейн. Уверен, он бы присоединился к нашим вьетконговским врагам.
Дядя Фрэнк пришел мне на помощь. Он сообщил мне, что работа в Агентстве национальной безопасности дает право на отсрочку от армии, и устроил для меня несколько собеседований, включая изнурительные проверки на полиграфе, которые длились целый день. Мне сказали, что эти тесты покажут, гожусь я для рекрутинга и обучения в АНБ или нет, и, если меня возьмут, на основе этого материала составят профиль моих сильных и слабых сторон, в соответствии с которым будет спланирована моя карьера. Учитывая мое отношение к Вьетнамской войне, я был уверен, что провалю тесты.
На собеседовании я признал, что, будучи патриотом своей страны, я против войны, и меня удивило, что интервьюеры не стали развивать эту тему. Они больше интересовались моим детством, отношениями с родителями, эмоциями, вызванными тем фактом, что я рос бедным пуританином среди богатых сверстников с ярко выраженными гедонистическими наклонностями. Были также вопросы по поводу моего разочарования, связанного с отсутствием женщин, секса и денег в те школьные годы, когда формируется личность, и мира фантазий, в котором я находил утешение. Я удивился, сколько внимания они уделили моим отношениям с Фархадом и моей готовности соврать полиции кампуса, чтобы защитить его.
Сначала я решил, что все эти поступки и качества, бесспорно отрицательные, на мой взгляд, делают меня непригодным для работы в АНБ, но, как ни странно, мне назначили новое собеседование. И только через несколько лет я понял, что с точки зрения АНБ эти негативные черты были на самом деле позитивными. Они оценивали не мою преданность стране, а недовольство жизнью. Злость на родителей, одержимость женщинами и стремление наслаждаться всеми благами жизни стало для них важной зацепкой; меня можно было легко соблазнить. Мое стремление достичь высоких результатов в учебе и спорте, бунт против отца, способность ладить с иностранцами и готовность соврать полиции – именно таких качеств они искали. Позже мне стало известно, что отец Фархада работал на американскую разведку в Иране; так что моя дружба с Фархадом зачлась мне как большой жирный плюс.
Через несколько недель после собеседований в АНБ мне предложили работу – овладеть искусством шпионажа, после того как я получу диплом Бостонского университета, до окончания которого оставалось еще несколько месяцев. Однако прежде чем официально принять предложение, я неожиданно для себя решил сходить на семинар в Бостонском университете, который проводил рекрутер Корпуса мира. Главным образом меня привлекло то, что, как и в АНБ, работа в Корпусе мира давала отсрочку от армии.
Решение сходить на тот семинар стало одной из случайностей, казалось бы, совершенно незначительных в то время, но впоследствии оказавших колоссальное влияние на мою жизнь. Рекрутер рассказал о нескольких местах, особенно нуждавшихся в
