другом, перед глазами всплывало её лицо: то дерзкое и вызывающее, то растерянное и уязвимое.
Впору сдаться и начать считать овец, прыгающих через забор.
На рассвете в приоткрытое окно влетел почтовый голубь с письмом от Фьюррана, который остался за главного, пока я вынужден торчать в академии.
Развернув свиток, я прочитал короткое, но ёмкое сообщение и, не удержавшись, сначала выругался, а затем расхохотался.
Несколько подростков со второго года обучения попытались ночью сбежать из стен Школы в город и попались охране. Один из них, самый отчаянный, решил смыться от трёх опытных воинов, но поскользнулся на дорожке к пруду и сломал себе руку.
Моим первым порывом было немедленно вернуться в Школу, чтобы лично принять участие в разборе полётов, но, стоя у раскрытого окна и глядя на туманный рассвет, я плюнул и написал Фьюррану ответ.
“Всех виновников месяц не выпускать из нарядов, а тот, что со сломанной рукой, пускай переписывает шестнадцать томов подробнейшей истории Даркайна.”
Слово в слово, без пропусков.
Никакой пощады.
А если сломана рабочая рука — значит, пусть учится писать другой. Развивает полезный навык.
В дурном расположении духа я уже собрался покинуть покои, но когда рука потянулась к вешалке за плащом, вспомнил, что оставил его у Дельвиг. Память услужливо подбросила молочно-белую кожу, гладкую на вид и, я уверен, шёлковую на ощупь, которую та испуганно пыталась скрыть за полотенцем.
По телу стремительно разлился жар, с готовностью распаляя мужскую сущность. Этого ещё мне не хватало!
Она – потенциальный враг.
Но плащ надо забрать и больше его по пустякам не разбазаривать.
Поморщившись и скрипнув зубами от раздражения, я сперва направился в женское общежитие, попутно вспоминая, как зовут их комендантшу.
Норайна Хэтфилд, кажется?
Женщина в жёлтом платье, расшитом алыми пятнами, отдалённо похожими на цветы, взволнованно подскочила при виде меня, будто её застали за чем-то предосудительным.
Цепкий взгляд скользнул по столу и увидел край “Столичной штучки”, торчащий из-под журнала учёта проживающих. Сарайя обожает читать эту жёлтую газетёнку за завтраком, удивляясь глупостям, которые там пишут. А я подозреваю, что милые ушки королевы торчат из истоков данного печатного издания.
– Вы в курсе, что вчера у одной из студенток украли вещи? – спросил без предисловий.
– Нет-нет, ректор Орхард, – растерянно залепетала Норайна, стряхивая с подола крошки свежей сдобы. – Что вы такое говорите? Никто не жаловался...
Я нахмурился, прожигая глазами бестолковую работницу, и усилием воли сдерживал всё, что хотелось сказать по поводу её компетенции. И в то же время злился сам на себя, что лезу в чужие дела.
Дельвиг не маленькая, если не нажаловалась – значит, нашла выход из ситуации. Мне надо присматривать за ней и выявить потенциальные связи с врагами короля, а не сопли подтирать бедняжке.
Однако пока разум выдумывал тысячи причин проигнорировать эту ситуацию, с губ сорвалось строгое:
– Опросите студентку Дельвиг и помогите найти вещи. Если не найдёте – выделите ей такой же комплект и не взимайте с неё оплату.
Всё.
Это был первый и последний раз.
Как назло, на выходе из общежития я тут же встретил эту ходячую проблему, и меня буквально окатило ледяной водой, продрав холодом до сердца. Бледное лицо покрывали капельки пота на лбу и кончике носа, штанина у колена была разодрана и насквозь пропитана кровью, а на здоровую, но подрагивающую ногу она опиралась с большим трудом.
И вместо того, чтобы коротко доложить о случившемся, упрямое недоразумение принялось бездарно юлить и ходить вокруг да около.
Прошли лишь сутки, а она уже является причиной моей непроходящей головной боли.
Ещё и Ринвуд нарисовался. Подхватил Дельвиг на руки, словно они давние приятели, и бесцеремонно прижал к себе, хотя я буквально вчера видел, как этот смазливый бабник отчаянно флиртовал сразу с двумя красавицами.
"У Эверли хреновый вкус, раз она ведётся на подобные дешёвые уловки", – мелькнула злая мысль.
И без того поганое настроение испортилось окончательно.
Но что ещё хуже, услышав, что она получила травму на пробежке, я вместо учебного корпуса стремительно направился к тренировочной площадке, прожигая взглядом самодовольного придурка Гримстона.
Дело вовсе не в Дельвиг. На её месте могла быть любая.
Но он явно был причастен к происшедшему. И обязательно поплатится за халатность.
Глава 17
Конрад ходил взад-вперёд по площадке с видом хозяина жизни. Грудь выпячена, поигрывает бицепсами, а на морде такое самолюбование, что кулаки привычно зазудели. Важный, как будто командовал личной армией, а не студентами.
Около десятка крепких парней старательно разминались неподалёку под его едкие комментарии.
– Давайте, шевелитесь! – порыкивал время от времени. Видимо, чтобы те прониклись и не расслаблялись. – Вы защитники или скромные девицы с выпускного? Может, вам ещё веера раздать?
– Никак нет, – миролюбиво прогудели парни, не поднимая глаз. Видимо, уже привыкли к его закидонам.
– А ты, Томсон, что встал как истукан? Движения у тебя как у беременной коровы! Враги умрут от скуки, глядя на твою технику!
Я громко скрипел зубами, ощущая как челюсти сводит от напряжения. Ещё со времён учёбы в Воинской Школе терпеть не мог выскочку Гримстона.
Мы нередко выбирали друг друга в соперники на учебных поединках, чтобы выпустить злость. Прошли годы, но ничего не изменилось: тот же наглый тон, та же самоуверенная походка, те же издевательские реплики.
Конрад, завидев меня, расплылся в довольной ухмылке:
– Мастер Даррайн… Прошу прощения, ректор Орхард! Мне всё ещё непривычно видеть тебя в штатском, а не в скучной воинской форме. Не терпится приступить к обязанностям? Ты только глянь, каких орлов упустила твоя Школа!
Парни в это время хором и с искренним уважением поприветствовали меня:
– Доброе утро, ректор Орхард!
Я спокойно кивнул им, а затем, поравнявшись с Гримстоном, мгновенно изменился в лице. Мышцы напряглись, а взгляд заледенел.
– Ты совсем охренел? – процедил тихо, но тщательно выговаривая каждое слово. Конрад, осознав, что я настроен серьёзно, шумно сглотнул и инстинктивно отступил. Не стоит молодым парням знать, как сильно меня раздражает этот белобрысый индюк. – Прекратил ёрничать и выкладывай, какого чёрта твой первый день начинается с травм у студентов?
В воздухе повисло напряжение. Студенты замерли, почувствовав перемену в атмосфере, а Конрад перестал ухмыляться, разглядев в моих глазах знакомую стальную решимость. Нахмурился, словно пытался понять о чём я, и изображал усиленный мысленный процесс.
Клоун чёртов.
А потом охнул, подняв указательный палец вверх:
– Погоди-ка, ты про
