Вопреки ожиданию я не разбился: те же двое со стертыми лицами и крыльями за спиной, что низвергли меня с высоты двадцать шестого этажа, легко подхватили у самой земли и с величайшей осторожностью поставили на ноги.
Меня поджидал профессор каббалы, успевший непонятным образом переодеться во все черное: черную обувь, черные штаны, черный сюртук до колен, черную, с черными пуговичками сорочку, черные лайковые перчатки на черных руках и черную же широкополую шляпу!
– Ну как, страшно было? – вполне даже сочувственно полюбопытствовал Бен-Мордехай.
Помню, в ответ я бессмысленно выругался – чему все трое как будто обрадовались.
И сегодня еще содрогаюсь, как вспомню, как камнем летел вниз с двадцать шестого этажа.
Сбитый с толку, обмякший и под обе руки поддерживаемый ангелами, я, кажется, не испытывал других чувств, кроме ужаса.
– Страшно падать, когда ты один и надеяться не на что! – назидательно произнес черный человек (черный-черный!).
– И нестрашно, когда не один и на что-то надеешься! – повторил на свой лад обладатель фальцета.
– Так-то, брат Авраам! – усмехнулся простуженный Ангел.
28
Едва ли я понимал, куда иду и зачем.
Мне только хотелось убраться подальше от страшной больницы и по возможности разобраться в последних событиях.
Нелишне сказать, полагаю, что я по ночам сплю без снотворного, не боюсь темноты, призраков или страшных видений и вообще обладаю отменным психическим здоровьем.
К тому же профессия писателя приучила меня фиксировать и изучать всевозможные ситуации (ибо – как знать, что может сгодиться в работе).
И всему, что случалось со мной (до последнего времени), я, как правило, находил рациональное объяснение.
Вот и сейчас, говорил я себе, мне предстоит успокоиться и разобрать два возможных сценария.
По первому некие силы (в реальность которых так долго не верил) затеяли игру со мной в нового Авраама!
По второму вполне могло статься, что никаких таких сил в действительности не существует, а безумие последних дней – не что иное, как плод моей фантазии, воспаленной событиями тысячелетней давности!
То ли извне кто-то мучил меня (во что мне верилось по-прежнему с трудом!), то ли я себя сам истязал…
И тут я привычно просунул ладонь между пуговицами больничной пижамы и ощутил пупырчатые края послеоперационного шрама на груди.
Невозможно, подумалось мне, самого себя вскрыть, как консервную банку; и что есть мой шрам, как не зримое свидетельство грубого вторжения извне!
Но, бывало, припомнилось мне, у людей появлялись на теле порезы и шрамы безо всякого постороннего вмешательства!
Например, в современном Египте, я сам это видел в коптских монастырях, монахи через одного демонстрировали посетителям стигматы в известных точках на руках и ногах…
29
Итак, поразмыслив, я принял решение незамедлительно постучаться в двери ближайшей психиатрической лечебницы (мне было проще примириться с собственным безумием, нежели признать существование другой реальности!).
На ближайшей стоянке такси я забрался в машину и решительно скомандовал:
– В психушку, поехали!
– В какую желаете? – совсем, кажется, не удивился водитель, мужчина лет тридцати пяти, с круглым лицом и озорными глазами.
– В любую! – отважно ответствовал я.
– Их много в Москве! – засмеялся таксист и показательно принялся загибать узловатые грязные пальцы. – Имени П.Б. Ганнушкина на Потешной, имени В.А. Гиляровского в Сокольниках, имени Н.А. Алексеева на Загородном шоссе, имени З.П. Соловьева на Донской, №12 на Волоколамском шоссе, №14 на улице В.М. Бехтерева…
– Мне все равно, куда ближе, пожалуйста! – попросил я, поудобнее располагаясь на заднем сиденье машины.
– До Потешной нам ближе, – ответил он важно. – Но вам хорошо бы в Сокольники, к В.А. Гиляровскому.
– Куда ближе ехать, туда и поедем! – предложил я ему, почти теряя терпение.
– Ближний путь, – возразил он, – опять же необязательно самый короткий!
– Да кто вы такой? – закричал я, уже не сдерживаясь. – Поезжайте, куда было сказано, все!
– В Сокольники, в смысле к В.А. Гиляровскому? – переспросил он, как ни в чем не бывало, наивно помаргивая белесыми ресницами.
– Нет, – заорал я в голос, – к П.Б. вашему Ганушкину!
– Ваши денежки, как говорится! – воскликнул таксист.
