ВЕКА.
Сибирские писатели, о которых пойдет речь, долгое время были неизвестны широкому миру. И понятно — строобрядчество с момента своего возникновения почти постоянно преследовалось. Его книжники сторонились чужих глаз; их творения оставались достоянием узкого круга приверженцев, изредка оседая также и в судебно-следственных делах карающих органов государства.С середины 1960-х гг. в Сибири, Средней Азии, позже — на Дальнем Востоке развернулись постоянный поиск, изучение и издание памятников древнерусской традиции, бережно сохранявшихся в старообрядческой среде. У истоков этой работы стояли Н.Н.Покровский (ныне академик), кандидаты филологических наук Е.И.Дергачева-Скоп и В.Н.Алексеев и их ученики. В результате долгого, доброжелательного и взаимовыгодного сотрудничества староверы передали ученым-археографам не только десятки старопечатных книг и древних рукописей традиционного состава, начиная с XV и XVI веков,- их, собственно, и искали. Неожиданным было другое — в книжных собраниях старообрядцев обнаружились собственные сочинения староверов, начиная со времени разделения русской православной церкви в середине XVII в. Это было, по словам академика Д.С.Лихачева, археографическое открытие Сибири. Литературные и исторические произведения староверов, в подавляющем большинстве своем крестьян, позволили совершенно по-новому взглянуть на культуру сибирского населения прошлых веков.
Но до недавнего времени мы очень мало знали о литературной традиции сибирского старообрядчества XX в., которая выжила, несмотря на тяжелейшие преследования, обрушившиеся на него с 1920-х гг., несмотря на попытки уничтожить монастыри староверов, книжные центры и сами книги. Богословские, полемические, нравоучительные и исторические свои сочинения этих времен староверы скрывали от чужих особенно тщательно — ведь в них часто говорилось об этих преследованиях, которые расценивались как свидетельство приближающегося конца света. И только ослабление преследований в последнее десятилетие сделало доступными эти замечательные произведения старообрядческих монахов и крестьян, созданные совсем недавно.
Во второй половине 1980-х гг. нам посчастливилось получить ряд рукописей, созданных в XX в. сибирскими староверами, которые жили в Красноярском крае. Два имени выдаются далеко за общий уровень — о.Симеона, главы монастырей в 1930—1951гг., и его ученика Афанасия Герасимова. С их сочинениями мы и собираемся познакомить читателей.
О.Симеон, в миру Сафон Яковлевич Лаптев, родился в 1895 г. в деревне Жидки Учанской волости Ишимского уезда Тобольской губернии. Семья его отца, Якова Самойловича, как у большинства староверов, была многодетной и имела крепкое хозяйство. Сафон, рано научившись грамоте, выделялся среди сверстников умом и памятью. Освобожденный по здоровью от военной службы, юноша много времени уделял молитве. Позже его земляки вспоминали: „На моление идет по улице в кафтане, а его ровня на него глядят и, улыбаясь, говорят: „Вон Сафон пошол молиться". А в часовне мало не все люди желали, чтоб Сафон почитал на молении, а тем более поучение, понеже чтение его было для всех внятно и понятно."
Со временем Сафон стал ездить по беседам, мало-помалу у него собралась собственная библиотека церковно-славянских книг. Двадцати двух лет от роду, в период начавшейся революции, он решил отречься от мирской суеты и в конце концов оказался в Колыванской тайге, в знаменитой обители уральского выходца о.Савы, от которого через два года принял постриг. Семь лет прожил Симеон в скиту при о.Саве. Порядки там были достаточно строгие. Вот какому уставу следовал сам Симеон: „...начинаю правило молиться с вечера. Не помолившись правило, да не лягу спати и до правила после павечерицы немного почитать, листа три, и тако молится правило. На молитве со страхом стояти и внимати неподвижно, потом храни молчание велие и празден не буди, и укоряй себе. Аще служиши, то служи, аки самому Христу, от всея души. На трапезе не насыщайся, но укоряй себе, недостойна... Сладких брашен ошайся, в полдень не яждь... После вечерни почитай, потом помолися да еще почитай."
Много времени в течение дня отнимали хозяйственные заботы — личный труд был всегда обязательным для монастырских обитателей, в этом мало отличавшихся от крестьян, из среды которых они все и происходили. В октябре 1928 г. скончался о.Сава, сорок лет управлявший скитом. Перед смертью он разделил свои обязанности между двумя старцами, одним из которых избрал Симеона. С этих пор и до ареста в 1951 г. органами МГБ он был главой нескольких мужских и женских скитов, сначала с о.Миной, после его смерти — один, избирая помощников уже сам.
Управляя делами скитов, Симеон „старался содержать по возможности обычай и порядки отца Савы", — вспоминали позже его единоверцы. Он „не любил запаздывать на работе, напоминал: „Аще кто будет провожен на некую работу или дома и аще работы будет на час или на два, и не растегать дело на полдня, или будет дела на полдня, и не растегать ето дело на весь день — и се будет леность и небрежение, но потщимся окончить дело в свое время. И приди, извести о окончании дела и тогда проводят на молитву. Се и отец Сава говаривал: Занеже нужно есть царство Божие, и нужницы восхищают е“.
Уже через несколько лет после смерти о.Савы скитские старцы увидели, что монастырю угрожает серьезная опасность; была разгромлена крестьянская заимка братьев Зебзеевых, на которой глава скитов обычно встречался с просившими советов и пришедшими с различной помощью окрестными жителями-староверами. Поползли слухи о попытках властей найти (и, конечно, уничтожить) и сам монастырь. В 1936 г. Симеон решает переселить скиты в Восточную Сибирь, на Енисей. Со скорбью оставляли старцы дорогую им могилу своего учителя, о.Савы, второй раз ощутив себя сиротами.
Переселение на восток удалось осуществить, хотя и с огромными трудностями, в несколько этапов (бегство было тайным). Некоторые из ушедших вперед разведчиков умерли с голоду, другие только чудом спаслись от рыскавших везде соглядатаев. О трагических обстоятельствах этого переселения рассказал несколько лет назад академик Н.Н.Покровский („За страницей „Архипелага ГУЛАГ". —: „Новый мир“, 1991, №9). Заново пришлось раскорчевывать тайгу, чтобы обеспечить себя хотя бы минимальным запасом хлеба; и все равно голод не раз настигал монастырских жителей. Иногда скитникам приходилось даже на время переселяться поближе к крестьянскому жилью, что было для них очень опасно из-за близости всевозможного начальства.
Но в „тишине и безмолвии" пожить удалось недолго. В 1951 г. скиты были разгромлены, захваченное имущество, книги и иконы сожжены, самих скитников подвергли пыткам, а потом угнали в Красноярск. Получив сроки от 15 до 25 лет, арестованные отправились в лагеря. По счастью, смерть Сталина и амнистия избавили большинство страдальцев от длительного там пребывания; до освобождения не дожили двое. Один из них — о.Симеон. Уже в красноярской тюрьме он не принимал „варева", питался только хлебом и водой, изредка ел печеную картошку, капусту, а когда разрешал устав
