о камень, удерживавший его веками. Глыба треснула и разлетелась на куски, подняв в воздух белую пыль.
Я вонзила лезвие в землю, пытаясь найти точку опоры, чтобы удержать его и взять под контроль. Тем временем, меч не переставал… жаловаться?
— …больно ли мне, как будто я какая-то безделушка и…
— Заткнись, проклятый, — прорычала я.
— Еще и грубишь? После всего, что я пережила? — Голос меча был, без сомнения, женским, полным упрямства и ярости. — Я больше никогда не дам свою силу неблагодарным демонам! Никто больше не будет пожинать лавры за мой счет!
— Я не демон!
— Ты меня не обманешь, я чувствую твою кровь. Ты его дитя, а значит, ты демоница.
— Прошло много времени с тех пор, как Теутус ходил по этой земле, и я — последняя из его рода. Вот что ты чувствуешь. Ничего больше.
Вибрация, из-за которой мне казалось, что я вот-вот лишусь рук, немного ослабла.
— Много времени? Сколько?
— Более пятисот лет.
Видимо, это был неудачный ответ, потому что она снова завизжала:
— Пятьсот лет в полной темноте! После того, как я была с ним столько лет! Я была с ним с тех пор, как король вызвал его на бой, с тех пор, как все демоны сочли его достойным, чтобы присягнуть ему! Я была первой! Но ему оказались безразличны мои мольбы.
Её речь, полная обиды, соединилась в моей голове с образами, что я видела. Эта череда странных сцен и эмоций, которые я ощущала как свои, как то, что происходило со мной.
«Ему были безразличны мои мольбы, мой ужас, время, которое мы провели вместе…».
— Он тебя бросил, — прошептала я, осознавая. — Ты была с ним в Ином мире, сражалась на его стороне веками, и когда он завоевал Гибернию, он оставил тебя здесь. Одну.
Наконец, меч перестал дёргаться и успокоился в моих руках. Я всё ещё чувствовала вибрацию, но она стала терпимой.
— Ты… всё видела? — спросила она уже гораздо тише.
Изнурённая этим противостоянием, я опустилась на колени, не выпуская рукоять, и развернула меч перед собой. Для той, что провела полтысячелетия в камне, она была в идеальном состоянии. Словно искусный Ойсин выковал и отполировал её буквально вчера.
— Мне очень жаль, что тебе пришлось страдать из-за действий Теутуса. Как ты скоро увидишь, он повсюду оставил за собой разрушения и боль. Я знаю, что ты сражалась с Триадой и сидхами, и знаю, что ты помогала ему без злого умысла. Именно это мечи делают для своих хозяев.
Лезвие сверкнуло.
— Я принесла ему смерть, как он велел.
— А что, если я просто попрошу помощи?
Меч молчала так долго, что я уже начала беспокоиться, что что-то пошло не так.
— Попросишь? — после долгой паузы прошептала она, словно никогда не слышала этого слова.
О, боги.
— Заключим сделку. Ты больше не будешь считать меня демоном и не будешь связывать меня с поступками Теутуса, а я буду относиться к тебе как к соратнику, который нужен мне, чтобы помочь друзьям.
— Сделка… — Постепенно рукоять под моими пальцами начала нагреваться, и, вместо того чтобы причинять боль, это ощущение, распространявшееся по моему холодному мокрому телу, принесло облегчение. Даже лодыжка уже не болела так сильно. Это ощущение было похоже на горячий мёд, растекающийся по моей коже. — Ты хочешь, чтобы я стала твоим соратником и помогла в твоей миссии?
Я не знала, можно ли назвать миссией то, на что я подписалась, вытаскивая меч. Я даже не знала, что меня ждёт в ближайшем будущем, после битвы.
— Да, я бы хотела этого.
— И я… я тоже. Сделка заключена.
— Есть только одна проблема. Я не умею обращаться с мечом.
Меч издала смешок, в котором не было ни капли веселья, и от этого у меня по спине побежали мурашки.
— Не отпускай меня до конца битвы, — сказала она. — Меня зовут Орна, кстати.
— А я Аланна. — Покачала меч, продолжая удивляться тому, насколько она лёгкая. — Готова к уничтожению демонов?
— У меня на острие накопилось пять веков обиды. Ты только укажи, я всех уничтожу.
Едва я начала раздумывать, как бы перебраться на другой берег, не заходя в опасную воду, как вдруг чернокрылый дракон-воин с искажённым от ярости лицом приземлился прямо передо мной.
Глава 47
Видал я много волшебных мечей. Но Орна, меч, который Теутус принёс из Иного мира?
Она особенная.
Да, она даёт силу своему владельцу. И да, она помогает в великих битвах. Но самое важное — это то, что она хранит: истории. А они действительно могущественные союзники на войне.
Из запрещённой книги «Эпоха богинь»
Стоя на колене и уткнув копьё в землю островка, Мэддокс вскинул голову и посмотрел на меня. И впервые с момента нашего знакомства он увидел меня настоящую, несмотря на то, что я была промокшей до нитки и раненой. Я была полностью раскрытой перед ним. И обнажённой, если уж на то пошло. Его золотистые глаза скользнули по моей фигуре и остановились на мече. Орна источала фиолетовый свет, её невозможно было не заметить.
Мэддокс медленно поднялся, его крылья зашуршали, расправляясь. По его лицу ничего нельзя было понять. Само воплощение таинственности.
— Это многое объясняет, — хрипло произнёс он.
Я выдавила дрожащую улыбку. Нет смысла лгать себе. Его реакция была очень важна для меня: он увидел самую сокровенную часть меня, ту, из-за которой я чувствовала себя неуверенно, зная, что он имеет полное право растоптать меня.
— Я сказала то же самое, когда увидела твою лошадку.
Он не приближался ко мне, лишь указал копьём на меч.
— Из-за этого я должен был разозлиться?
Орна завибрировала.
— «Этого»? Прояви уважение к зачарованному оружию!
Мэддокс замер с вытянутой рукой. Дважды моргнул.
— Мне показалось, или меч говорит?
— Меч не просто говорит! Я благословлена даром рассказывать о величайших подвигах…
— Орна, хватит, — попросила я, — сейчас не время.
Она послушалась, пусть и нехотя. У Мэддокса упала челюсть. Возможно, это было слишком даже для дракона, который выдавал себя за человеческого принца.
— Понимаю, у тебя сейчас много вопросов, — сказала я ему.
Он медленно опустил копьё.
— Очень много.
— Мы с Каэли — последние потомки рода Тараксис и Теутуса, — выпалила я.
Воздух вырвался из его лёгких со свистом.
— Да, я начал это подозревать, когда меч заговорил.
— Я много лгала всё это время. По эгоистичным причинам.
Меня пугало его спокойствие.
— Поэтому ты сказала, что начнёшь исправлять ошибки?
Я слабо кивнула, сердце скрутилось в узел.
— Я не герой и вообще
