нашего счастья!
– Не говори так! – заверещала вдова. – Имей уважение!
– Да ты же сама радовалась, что он подох! Что не мешает больше нам! Нет разве?! Сама! Не удивлюсь, если это ты приложила руку к его странной смерти! Но вот только мне наплевать! Я люблю тебя!
Послышался звук громкой пощёчины. Дверь резко распахнулась, и мы с участковым еле успели отскочить, чтобы не заполучить травму. Из квартиры показался взъерошенный мужик средних лет, на щеке которого алел след от руки. Поняв, что мы всё слышали, он моментально сделался пунцовым и приготовился заорать. Мы оказались быстрее. Вид двух документов с печатями охладил его, так что он лишь открыл рот и шевельнул челюстью словно рыба, выброшенная на берег.
– Ну, я пойду, – неуверенно пробормотал любовник, нервно пытаясь протиснуться мимо нас.
– Нет, уважаемый, прошу вас зайти в квартиру, – намеренно ледяным тоном приказал я.
– Что такое?! – завизжала женщина, выскакивая на лестницу вслед за ним. – Вам тут что надо?! Нету его! Умер! Ищите другого сантехника! Достали уже!
– Люда, уймись, – тихо попытался образумить её любовник, делая выразительные глаза. – Это из органов.
Женщина мне понравилась. Красивая и высокая. А какая потрясающая реакция. Почти мгновенно она взяла себя в руки и прикусила губу. Через секунду она прохладно улыбнулась и проговорила спокойным голосом:
– Прошу пройти в квартиру, не будем же мы беседовать на лестнице.
Мы чинно вошли в дом и переобулись. Натягивая тапочки, я бегло оглядывал красивую просторную прихожую и оценивал стоимость мебели и декора. Да, сразу видно, что почивший сантехник зарабатывал очень хорошо, обеспечив красавицу-жену по самое не хочу. Вдова не суетилась и не пыталась окружить нас фальшивой заботой и вниманием. У неё хватило достоинства и сообразительности, чтобы вести себя как ни в чём не бывало.
Мы прошли в кухню, где нам вежливо предложили квас или чай на выбор. Я захотел чай, Дмитрий предпочёл холодный напиток. Любовник от питья отказался. Пожалуй, среди нас он один заметно нервничал и не находил себе места.
– Итак, что произошло? – вдова решила сделать ход первой, беря на себя инициативу.
– Людмила, я представляю Росотслежнадзор и прибыл в ваш город, чтобы расследовать ряд странных смертей, – я вежливо улыбнулся.
Вдова вздрогнула, но сумела удержать маску спокойствия на лице.
– Я понимаю, что вы стали невольными свидетелями нашего пылкого разговора, – она бросила уничтожающий взгляд на любовника, который наконец-то забился в угол между раковиной и холодильником. – Но могу вас заверить, что это лишь слова, сказанные в пылу ссоры. Ни я, ни… э-э, этот человек не имеем к смерти моего мужа никакого отношения.
– Вскрытие покажет, – ухмыльнулся я.
– Вы собираетесь провести эксгумацию? – а тут вдовушка меня удивила. Какая потрясающая женщина.
– Непременно, – кивнул я, наслаждаясь её отличной актёрской игрой.
– Что ж, я только за, – она преувеличенно пренебрежительно пожала плечами. – И вы увидите, что там естественная смерть от отравления водкой, которую он хлестал накануне. Что мне подписать?
– Только приветствую ваш энтузиазм, – похвалил я. – Но это завтра. А сейчас нам нужно восстановить в подробностях именно процесс его умирания.
– Вас интересует симптоматика? – она приподняла одну бровь и выключила чайник. – Чёрный или зелёный?
– Чёрный простой, пожалуйста.
Ухоженные красивые руки совершенно не тряслись, оставалось только гадать, действительно ли эта сильная женщина успокоилась или отлично владеет собой даже в такой непростой ситуации.
– Вкусный квас? – холодно обратилась хозяйка к участковому, который скромно прикорнул на стуле у выхода и попивал тёмный пенящийся напиток.
– Умгнв, – ответил тот и улыбнулся. Вот же дурачок.
Я вздохнул и продолжил работать с хозяйкой.
– Да, мне нужно, чтобы вы описали, как развивалась смерть. С чего всё началось?
– Он много пил накануне, – она залила заварку кипятком прямо в большой нежно-голубой чашке и аккуратно поставила её передо мной. – Сахар? Нет? Что ж, когда мы часов в одиннадцать вечера ложились спать, он был пьян на восемь баллов по десятибалльной шкале. То есть еле стоял на ногах и нёс всякий бред. Я с облегчением легла на диване в гостиной. А в шесть утра он разбудил меня. Ему стало плохо. Начал звать меня и стонать.
Она недовольно поморщилась, вспоминая надоевшего и неудобного мужа, который не дал ей поспать.
– Что именно с ним происходило? – я понюхал чай, чтобы убедиться, что в нём отсутствуют искусственные навязчивые ароматизаторы.
– Он сказал, что болит живот. Я помогла ему дойти до туалета, – даже сейчас она злилась на него.
– А как болел живот?
– Он сказал, что у него внутри всё жжёт. Я ещё подумала, что палёная водка, которую он выпил с вечера, начала растворять его кишки.
– Жжёт…, – я посмотрел на участкового и приподнял бровь.
– Сказал, что его как будто раздирает изнутри, – от неё не укрылось наше переглядывание, и она забеспокоилась. – И, как бы это выразиться культурно. У него началась диарея.
– Сильная?
– Вынесло всё напрочь, – она поморщилась.
– Людмила, послушайте, я понимаю, что о таком говорить стыдно и неприятно, – я взял её за руку и заглянул в красивые глаза. – Но мне нужны мельчайшие подробности, чтобы установить точную и истинную причину смерти.
– Я понимаю… – она недовольно выдернула руку и мельком посмотрела на любовника, который ни малейшим звуком или движением не выдавал своего присутствия. – У него был сильный понос. Сказал, что с кровью. Я не заглядывала, если честно.
– Вы в то́т момент решили вызвать «скорую»?
– Нет. Я… я не стала… Ему не в первый раз было плохо из-за алкоголя… Я так подумала, что если ему будет плохо, то это хотя бы на время заставит его перестать пить, – глаза вдовы потемнели от гнева, а щека дёрнулась от неприятных воспоминаний.
– Но потом стало ещё хуже? – предположил я.
– Стало, – с сожалением призналась она. – Его начало тошнить. И сильно. Он запачкал всю ванную комнату… И ещё…
Она прикусила губу и посмотрела на меня тёмными от гнева глазами.
– Он обоссался. А у нас белый кафель там на полу. И моча растекалась по нему. И она была розового цвета.
– С кровью? – уточнил я.
– С кровью, – женщина поправила волосы надо лбом.
– А почему на полу? – невинным тоном поинтересовался я, уже зная ответ.
– Потому что он упал и не вставал, – она выталкивала слова неохотно. – Не мог встать. Его рвало почти всё время. Он… он стонал. Это был ад.
– Но даже и на этой стадии вы не обратились в «скорую», – я смотрел ей прямо в глаза.
В других обстоятельствах она разнесла бы меня в пух и прах, а пока была вынуждена прятать ненависть за маской
