Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 111
ателье, где можно было заказать дорогие льняные брюки, приобрести новый портфель или несессер или сделать фотографию. На этой улице находилась и парикмахерская фрау Барбойц, и когда они приближались к горящей красным светом необычной вывеске (в фамилии Барбойц буквы «б» и «о» – кольца огромных ножниц, у той же буквы «б» вместо верхнего элемента – красный гребень в форме полудуги), Уильям начинал заметно подрагивать. Мадлен при виде этого кляла себя вечными муками в Океане за то, что не заставила его натянуть лишний слой одежды, даже если погода стояла безветренная и вообще – весенняя. Теперь бояться было нечего – вывеска не горела, парикмахерский салон был закрыт и не мог привлечь внимания матери. А вот электрическое сияние, излучаемое с купольного потолка салона «Розалинда», не гасло до глубокой ночи, и оттого с улицы казалось, что за витриной сохраняется солнечный день.
На сей раз они добирались до площади по длинной 1-й Северной улице, серой, неприветливо глазеющей на них с высоты плоских крыш. Возле этих апартаментариев никого еще нельзя было найти, разве что горстку реставраторов, озабоченных службой, или электротехников с динамическими фонарями. Не было тут и стариков – те выходили на мостовую после девяти, когда включались большие уличные фонари.
Центральная площадь и в сумерках жила деятельной спешкой; правда, здесь фонари включали раньше, так что они с матерью не столкнулись ни с кем из Господ. Впрочем, эти Господа суетились на площади так часто, что легко увиливали бы от столкновений и с завязанными глазами. 4-я Восточная улица, наоборот, пустовала. Только одна собственница разминулась с ними, стуча каблуками и отчего-то кутаясь при такой погоде в длинное пунцовое пальто. Уильям ее не заметил – они проходили в это время мимо закрытого салона фрау Барбойц, и он следил за тем, чтобы буквам-ножницам на вывеске не вздумалось загореться в неподходящий момент.
Немного спустя с правой стороны улицы вспыхнул другой, гораздо более яркий свет; салон «Розалинда» имел стеклянный фасад. Внутри было еще ярче, нестерпимо ярко; Уильям повертел головой. Из-за зеркальных перегородок, установленных по всему салону, мальчику мерещилось, что салонов сразу несколько и все они непостижимым образом складываются друг в друга – словно цветные фигурки, вырезанные на страницах тех книг, которые он рассматривал очень-очень давно, когда ему было три года или и того меньше. Книги приносили удовольствие, но от теперешнего зрелища его стало слегка подташнивать. Из-за зеркал появилась женщина в броском пурпуровом плаще и с золотыми завитками вокруг лица, и тогда он уже совсем пригнулся к полу и как-то болезненно мыкнул.
– Уильям! – вскрикнула мать и решительно, обеими руками, его разогнула. – Фрау Бергер, не найдется ли у вас воды?
– Разумеется, так! – странно улыбаясь, кивнула цветочница и отправилась в подсобное помещение. Уильям покашливал и сглатывал воздух, наполненный смесью парфюмерных запахов. Мадлен беспомощно оглядывалась по сторонам до тех пор, пока хозяйка не появилась опять и не поднесла им стаканчик с водой.
– Создатели, творцы! Благодарю вас, – обрадованно сказала Мадлен. – Как ваши продажи?
– Сейчас умеренно. К августу будет спрос и благополучие. А ваш сынок так вытянулся, прямо-таки эремурус!
Уильям поперхнулся.
– Ваши цветы не капризничают, – проворчала мать. – Вода ему, глядите, не нравится.
– Так что же тут удивительного! – заступилась женщина в завитках. – Как же ему не бояться воды? Всех нас, взрослых даже, Океан так страшит, так страшит! Что требовать от ребенка?
Фрау Левская опять согласилась с подругой, и они сменили тему. Мальчик смотрел на паркет, расписанный благовидными узорами – длинными, причудливо изогнутыми стеблями в спиральных отростках и лепестками разных оттенков красного, – и пытался забыть об обеих так же, как они забывали о нем, но выходило это с трудом. Взрослые вообще гораздо лучше умели забывать всякие разности, даже очень важные – отец, например, еще с января обещал купить ему сувенирную фигурку волшебника Криониса, но так и не купил, хотя Уильям все время помогал ему вспомнить, показывая книгу. И – как ужасно! – почему нельзя теперь забыть о том, что утром ему запретили читать и играть?! Прощай, сувенирная фигурка! Ужасные, какие ужасные мысли! Но они смогли отвлечь его от болтливых женщин. А вот откуда брался такой яркий свет на потолке? Отец говорил ему, что в дома проводится электричество, которое можно держать в особом разъеме или выключателе. Когда оно понадобится пассажиру, чтобы разогреть чайник с водой или для чего-то в этом духе, оно всегда бывает под рукой. Уильям спрашивал, что это такое и откуда берется. Отец смеялся и отвечал, что об этой стихии много написано в умных научных книгах, которыми мудрые Создатели одаривают тех, кого надо, а Уильям, если не хочет ждать занятий в Школе, может купить все книги себе сам. Уильям решил спросить на это кораблеонов – но только и получил что шутливую оплеуху. Боль была, между прочим, вовсе не шуточная, и он даже стал хуже слышать отца, который, ухмыляясь, говорил что-то о праздном любопытстве.
Он задумался, и все вокруг начало меняться на глазах. Свет уже не раздражал его – он витал в солнечной и чистой вышине Парка Америго; не было места монотонным женским голосам, они уступили сумбурным птичьим трелям, а зеркала теперь создавали своими отражениями густоту неизведанного Леса. Так прошло долгое время; но наконец мама умолкла и обернулась на секунду, справиться о его состоянии; пришлось подумать и о ней. Грустно! Он хотел принести ей радость, и как она отвергла ее! Бедные ирисы, живы ли они? А ведь это можно выяснить прямо сейчас!
– Фрау Бергер, а где настоящие цветы? – неожиданно громко и смело спросил мальчик, и разговор застыл.
– Простите уж его, фрау Бергер, – опомнившись, сказала мать нетвердым голосом. – Ведет себя прямо как несмышленый… а ведь уже почти семь лет!
– Что вы так, милая фрау Левская, – примирительно ответила ей цветочница. – Вы лучше радуйтесь! Семь лет – так не семнадцать. Когда справляете?
– Да как же! – отмахнулась Мадлен. – Сразу после праздников! Верно ведь, с восьмого числа соблюдать?
– Так, – кивнула фрау Бергер. – Но вы все равно спроситесь! Или так невозможно?
– А благофактура встанет! Это вашим цветам хоть бы что, а у нас…
– Ну так вечером стол накройте. Тем более что ваши пироги, я так слышала – мечта любого мальчишки! Так, Уильям?
Тот уже отошел в сторонку и, повернувшись спиной, делал вид, что изучает большущую вазу с гелиотропами и ничего не слышит.
– Без того огорчаюсь в конце дня, а тут еще и ребенок, – пожаловалась Мадлен.
– Так не огорчайтесь! – весело откликнулась цветочница. – Так вы не хотите приобрести искусственный цветок? Ваш мальчуган, между прочим, уже абутилоном увлекся.
Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 111
