оплошал в данном случае, Мария Семеновна развернулась и направилась в спальню девочек.
Вернулись ли они после своего позднего ужина, она не знала, разбудить их внезапным появлением не хотела, поэтому шла молча и тихо, благо, надетые перед сном мягкие вязаные чувяки этому способствовали. У старых людей ноги мерзнут даже летом, так что это не блажь, а насущная необходимость.
Свою дверь девчонки тоже оставили открытой, так что Марии Семеновне не составило труда оглядеть комнату из коридора. В темноте было плохо видно, но обе кровати пустовали.
Вдруг ей показалось, что прикроватный коврик пошевелился, обзавелся отростками и потянулся к порогу, то есть — к ее чувякам!
Не позволяя себе напугаться, привычная ко всему бывшая учительница присмотрелась к шевелящемуся пятну и поняла: кто-то выползает из-под кровати.
Мысль о том, что таким странным образом развлекаются сами девочки, она отбросила сразу же. Давно прошли те времена, когда они были детьми и устраивали под своими кроватями конспиративные квартиры для бездомных котят и щенят. К тому же фигура, ползущая по полу прямо сейчас, размерами сильно превышала котенка.
Мысль о том, что добрые девочки успели подобрать и приютить крокодила, Мария Семеновна тоже отбросила.
Они бы подобрали, отчего нет. Но крокодилы в Турции не водятся, это бывшая учительница биологии знала прекрасно.
Тем временем подозрительная и, чего уж скрывать, пугающая тень доползла почти до порога спальни и стала расти вверх.
Мария Семеновна, как никогда остро сожалея об отсутствии верной многофункциональной палки, бесшумно отступила в коридор.
Возможно, они так и разошлись бы, не причинив друг другу никакого физического и морального вреда, но именно в этот момент в замке проскрежетал ключ и входная дверь за спиной старой дамы распахнулась, уронив внутрь квартиры широкую полосу желтого света с лестничной площадки.
На этом фоне тут же нарисовались еще две тени, в которых оглянувшаяся Мария Семеновна безошибочно опознала внучку и ее подругу.
— Привет, ба, ты чего не спишь? — с веселым удивлением спросила я, увидев перед собой родную старушку в пижаме с клубничками.
Пижама эта у нее считалась парадно-выходной: в ней бабуля лежала в больнице, когда ей оперировали колено. В принципе не было ничего удивительного в том, что именно в этом наряде она решила прогуляться по ночному двору на заграничном курорте, но почему с таким лицом?
С таким лицом, как у бабули, следовало идти не на променад, а на штурм Бастилии.
— Бегите! — шепотом велела она.
— Куда? — не поняла я.
Штурмовать Бастилию, к примеру, не было никакого желания.
Но команда прозвучала, и кто-то ее все-таки выполнил. Я увидела, как за спиной бабули выросла почти до притолоки чернильно-черная фигура — и тут же побежала, как велели, скользнув по простенку вбок и занырнув в гостиную!
— Черт! — выругалась бабуля и сделала движение, выдающее намерение пуститься в погоню за черной фигурой.
Бегун она, конечно, еще тот — настигнет разве что черепаху.
Я отпихнула застывшую Трошкину и приготовилась стартовать, но меня опередили.
Черная фигура бесшумно влетела в гостиную, где сразу за порогом, растянувшись параллельно ему, терпеливо дожидался своего выхода Запотык. Он наконец смог выступить!
Прозвучавший дикий звериный вопль напугал бы и команчей на тропе войны.
Черная фигура мигом перестала быть и летящей, и бесшумной. То есть полет-то она продолжила, но уже не к балконной двери, а к полу, с которым встретилась с грохотом падения и, кажется, коротким ругательным комментарием.
— Взять его! — скомандовала Мария Семеновна, не уточнив, кого именно.
Трошкина почему-то решила, что кота.
— Кис-кис! — вскричала она и призывно замахала руками.
А в правой у нее был пакет с двумя лишними котлетами из кафешки.
Уловив манящий мясной дух, Запотык уверенно трактовал его появление как персональное приглашение и изменил свое первоначальное намерение удрать подальше от коварно обрушенного им человека.
Тот только-только успел подняться, и кот, метнувшийся навстречу Трошкиной с котлетами, повторно подвернулся ему под ноги.
Снова вопль!
Тут уже даже команчи обратились бы в позорное бегство.
Черный человек опять упал, теперь уже совершенно точно — выругался и довольно ловко пополз к открытой двери на балкон, слегка приволакивая одну ногу.
— Берегись! — крикнула бабуля и отшатнулась влево.
Синхронно с ней я качнулась вправо, пропуская мимо себя мохнатый снаряд, влепившийся точно в цель в руке Трошкиной. Та, ойкнув, выронила разом потяжелевший пакет, и торжествующий Запотык быстро поволок его, высоко задирая голову, через гостиную к балкону.
Образовалась немая сцена, как в «Ревизоре».
В наступившей драматической тишине мелодично скрипнул под легкой ногой ламинат, и из спальни, на ходу вынимая беруши, выступила мамуля.
— Что тут происходит? — недовольно спросила она, жмурясь на разбудивший ее свет.
— Ужин отдай врагу… — пробормотала Трошкина, продолжая глядеть вслед коту, которого уже и след простыл.
От котлет, впрочем, кое-что еще оставалось: мажорный запах.
— Да что… — опять начала мамуля, но бабуля подняла руку, останавливая ее.
Через всю гостиную она смотрела на балкон, будто ожидала выхода артистов на бис.
И не обманулась: продолжение действительно последовало.
Василий Николаевич Дмитренко, не столь давно известный в узких кругах под прозвищем Алибабаевич, наслаждался моментом, расслабленно созерцая мягко плещущиеся перед ним голубые воды.
Он специально вытащил ротанговое кресло из-под козырька, образованного балконом второго этажа, чтобы лучше видеть бассейн, обрамленный пальмами. В сочетании со звездным небом над головой пустой в ночной час бассейн создавал идеальную картинку. Настоящее море, конечно, тоже смотрелось бы неплохо, но Алибабаевич не хотел уподобляться туркам, таща к нему удобное кресло.
Это местные не ходят на пляж без складной мебели, полуведерного чайника и примуса для его подогрева. Алибабаевич находил такую манеру совершенно неромантичной.
Совсем другое дело — посиживать у искрящейся воды сразу за порогом собственной квартиры!
Свою так называемую евротрешку Алибабаевич купил двадцать лет назад, когда элитный жилой комплекс был совсем новым, а его сыновья — маленькими. Мальчишки давно выросли, обзавелись своими детьми и возили тех на курорты классом повыше — имели такую возможность.
Отойдя от дел, Алибабаевич отдал сыновьям свой легальный бизнес с нефтепродуктами, припася достаточно денег на счетах, чтобы провести остаток жизни комфортно. Недвижимость они с женой после развода поделили просто: дом в Подмосковье — ей, квартиру в Анталье — ему. В другом месте Алибабаевич жить и не хотел, в Турции давно имел гражданство, на родину даже не совался от греха подальше. Мало ли, бизнес-то не всегда был легальным…
Нынешнюю свою жизнь он находил прекрасной, за что без устали благодарил Бога, с заповедями которого когда-то не очень дружил. Теперь наверстывал.
Глотнув холодного
