имя. Доктор Диана Лефевр.
Диана, слегка не от мира сего, мрачная, странноватая, мысленно повторил он. Настоящая женщина.
Она протянула ему руку с длинными пальцами и идеально ухоженными, покрытыми черным лаком ногтями. Максим осторожно ее пожал и с новой силой ощутил тепло. На ее запястье он заметил татуировку и нахмурился. Впечатление дежавю. Подобное чувство японцы называют непереводимым выражением кои но ёкан[10], обозначающим неописуемое ощущение, будто ты знаешь человека всю жизнь, хотя только что с ним познакомился. Настоящая женщина или нет, но Диана пробуждала в Максиме то, чего он сам не мог объяснить или назвать словами. Как бы то ни было, ощущение было приятным.
Диана указала пальцем на шкаф и предложила Максиму экипироваться.
– Вы один? – поинтересовалась она.
– Да, мой напарник немного слишком… впечатлителен.
– Его можно понять, – сказала она, прикладывая магнитную карту к электронному замку, чтобы отпереть дверь в глубине. – Именно по этой причине я обычно приступаю к препарированию трупа до прибытия следователей. Я прекрасно знаю, что далеко не всем нравится зрелище выпотрошенного тела со вскрытым черепом, – заговорщицки подмигнув Максиму, заключила она.
Не ответив, он двинулся за ней следом. За время службы он всего дважды присутствовал на вскрытии, и, если бы сейчас ему предложили поменяться местами с Дарио, он бы охотно согласился.
Прозекторская оказалась ультрасовременной. Гидравлические трансмиссионные столы из нержавейки, многоволновое освещение, установленные повсюду на стенах светодиодные экраны. Прежде чем приблизиться к распростертому на холодном металле неподвижному телу, Диана протянула Максиму тюбик «Викс» с запахом эвкалипта. Он капнул бальзамом под каждую ноздрю.
Молодая женщина обошла стол и опустила свисающую с потолка мощную шарнирную бестеневую лампу. Кожа трупа внезапно сделалась прозрачной. Максим перевел взгляд вправо и с облегчением констатировал, что голова трупа скрыта под черным полиэтиленом.
– Относительно причины смерти больше сказать особо нечего, – начала Диана Лефевр. – Я подтверждаю, что результатом падения стал перелом шейных позвонков.
– А касательно времени?
– А вот тут я уже могу уточнить. Вероятнее всего, преступление имело место между двадцатью и двадцатью двумя часами. – Она сделала шаг в сторону и указала пальцем на голову трупа. – Лицо было искалечено post mortem[11], – продолжила она. – Кости носа совершенно раздроблены, надбровные дуги вдавлены внутрь и превращены в месиво, так же как зубы и подбородок. Единственное, что могло бы послужить зацепкой, – это присутствие кожи, которая не принадлежит жертве, под ногтями указательного и большого пальцев правой руки.
– Как это объяснить? Последствие борьбы?
– Это всего лишь гипотеза, не более, однако можно предположить, что этот человек пытался ухватиться за того, кто столкнул его с вершины башни.
– Можно ли узнать, к какой части тела относится эта кожа?
– Нет, но есть одна странность.
Молодая женщина отошла еще на несколько шагов и прильнула к окуляру микроскопа. Затем нащупала пульт, и на экране над ее головой появилось увеличенное в тысячи раз изображение какой-то розоватой бесформенной кучки. Диана подкорректировала четкость и подняла голову.
– Кожа очень сухая, – пояснила она. – Гораздо суше, чем у трупа. Что указывает на то, что кожа нападавшего отшелушилась раньше, или на некое кожное заболевание.
– Кожное заболевание? – повторил Максим.
– Ихтиоз или что-то подобное. Это вполне могут быть отмершие чешуйки кожи. Разумеется, я проведу исследования.
– Отмершие чешуйки кожи? – повторил Максим, опасаясь, как бы она в конце концов не сочла его попугаем. – Но если они не принадлежат жертве…
– Это-то и странно. Вам решать, зацепка это или нет. Вы – мозг, а я только кромсаю тело.
– Есть еще что-нибудь? ДНК? Отпечатки пальцев?
Диана покачала головой:
– Никаких сторонних следов, за исключением обнаруженной под ногтями кожи; отпечатки проверены по базе. Безрезультатно. Это тоже представляется мне странным.
Она повернулась и, обогнув стол с трупом, подошла к Максиму.
– Я вот думаю: если они боролись и жертве удалось поцарапать нападающего, – продолжала она, – то почему нет других следов?
– Действительно странно…
Диана подняла палец и широко улыбнулась:
– Ах да, чуть не забыла! Гвоздь программы!
Она прошла мимо Максима к широкой рабочей поверхности у левой стены и, выдвинув ящик, достала пластиковый пакет вроде тех, что в жандармерии используются для вещдоков. Помахала им в воздухе и объявила:
– Не имеет никакого отношения к собственно моей работе, но я обнаружила это в заднем кармане штанов жертвы, когда разрезала. Штаны, а не жертву. Криминалисты, похоже, не обратили внимания, а поскольку я знала, что вы придете…
Она протянула пакет Максиму.
На находящемся внутри сложенном вдвое пригласительном билете было написано:
ВЫ УДОСТОЕНЫ ВЕЛИКОЙ ЧЕСТИ ПРИНЯТЬ УЧАСТИЕ В ЦЕРЕМОНИИ. ОНА СОСТОИТСЯ С НАСТУПЛЕНИЕМ НОЧИ, В ПОЛНОЛУНИЕ, В ИЗВЕСТНОМ ТОЛЬКО ПОСВЯЩЕННЫМ СЕКРЕТНОМ МЕСТЕ.
12
После визита в Институт судебно-медицинской экспертизы Максима и Дарио позвали в кабинет судебного следователя, назначенного прокурором Республики.
В итоге судебным следователем стал Моллен, и без того обремененный сложным делом о бойне в Шевалине. Максим прежде уже с ним сталкивался[12]. Напарники изложили ему факты и поделились первыми выводами. Похоже, главной заботой судебного следователя была идентификация трупа, тогда как для дознавателей во главе угла стояло обнаружение виновного или виновных. «Установите имя жертвы – и найдете виновного», – много раз повторил им Моллен. В ответ Максим и Дарио только молча кивали. Одно было очевидно: им дали недельную отсрочку и возможность запросить подкрепление, так что они рассчитывали с толком использовать и то и другое и довести дело до конца.
Служебный автомобиль без опознавательных знаков второй раз за день выехал на извилистую дорогу, ведущую на гору Ревар. Впрочем, теперь Максим и Дарио остановились возле трехэтажного коттеджа с крышей, которая образовывала идеальный равнобедренный треугольник. Деревянная обшивка двуцветная: светло-коричневый внизу, а выше – темно-коричневый, типичный для высокогорных построек.
Припарковавшись, Максим заглушил двигатель, и голос ведущего радиостанции «Франс культюр» умолк, сменившись хриплым карканьем Дарио.
– А ты не больно-то разговорчив, – сказал тот. – Тебе удивительно подходит твое прозвище.
– Что бы ты хотел услышать? – удивился Максим.
– Не знаю, старик! Сегодня твой первый рабочий день, тебя приставили ко мне, мог бы немного о себе рассказать. Ты уже говорил, что у тебя нет детей и ты не женат… Заметь, при том, как ты пялишься на докторшу, я надеюсь…
Максим вздохнул и закатил глаза. В салоне повисла тишина, но Дарио не отвел взгляда.
– А я? Ты про меня ничего не хочешь знать? Задавай мне вопросы! – не отставал он.
Максим выдержал долгую паузу.
– Как насчет твоего прозвища? Может, объяснишь, откуда взялся Кид?
Дарио и бровью не повел. Если вопрос
