стыда. Особенно без должной реакции, а мистер Мудак продолжает любезничать с этой вшивой псинкой, густо облитой дорогой отдушкой, и всего лишь приподнимает бровь.
Господи, что я творю?
Спихиваю все на полбокала вина и утреннее перевозбуждение. Или я просто хочу сорвать ему очередной секс! Да, конечно! Мне нравится, очень нравится спать в тишине — вот и все. Мои умозаключения придают мне сил, поэтому я не спеша веду ногой по внутренней стороне его бедра, спотыкаясь о плотную ткань джинс и… Твою мать, да у него стоит!
— Извините, мне нужно в уборную, — бормочу и сбегаю в не до конца надетой кроссовке.
Зачем ускоряю шаг, даже не знаю. Вполне вероятно ведь, что его младший поднялся на силиконовые буфера, а не на меня.
Вот только от этого не легче. Я распахиваю дверь в туалетную комнату и открываю кран, чтобы обрызгать себя с ног до головы ледяной водой. Кажется, я играю в слишком взрослые игры, которые мне не под силу. Слишком много на себя беру. В моей жизни и поз-то было от силы три. Большинство постельных развлечений я знаю лишь в теории, а оргазм у меня случался чаще с рукой, чем с парнями. Их, кстати, тоже было всего два, и с одним из них я провстречалась три года из своих девятнадцати. Второй был случайностью, впрочем, как и…
Сердце пропускает удар, когда в отражении зеркала я вижу, как открывается и закрывается дверь — входит он.
— Тебе нельзя… здесь…
Горло першит, язык не слушается, а сама я пячусь спиной вдоль раковин. Дантес щелкает замком, и от этого звука у меня сдают нервы — я кусаю губу почти до крови.
— Это общая уборная, — хрипит в тишине его голос, пока он наступает.
— Тебе нельзя… я не-не хотела, я…
— Ты первая это начала, — шепчет он, прижимая меня к каменной тумбе, затем хватает и опускает мою руку на твердую ширинку.
Поздравляю тебя, идиотка! — орет внутренний голос. — У Мудака с красивыми глазами стояк, и он явно голодный в самом сексуальном смысле, а дверь заперта!
Интересно, если я буду орать, что меня насилуют, хоть кто-нибудь отреагирует с тем, как ему облизывают здесь зад?
— Если ты и будешь орать, то совсем не это, — рычит мне на ухо, а я злюсь, что опять говорила вслух.
— Дай угадаю, ты и здесь работал… официантом, например? Поэтому все так любезны с тобой?
Я говорю, задыхаясь после каждого слова, будто пробежала марафон. В гору. С препятствиями, блять! Дантес ведет носом вдоль моей скулы, зарывается в волосы и прикусывает где-то за ухом, отчего я невольно распахиваю губы и еле сдерживаю рвущийся наружу стон.
— Нет, не угадала, — мурлычет, пока я растекаюсь в его запахе, который окружает со всех сторон. — Я подменял бармена и знаком с хозяином. Меня любят, просто потому что я хорошо лажу с людьми.
— Не заметила, — выдыхаю ему в шею, когда грубые пальцы стискивают мою талию под футболкой.
— Это потому что ты не проверяла.
Я по-прежнему изо всех сил впиваюсь в тумбу и не касаюсь его. Потому что прекрасно понимаю, что будет, если я себя отпущу. Понимаю, что хочу этого. Хочу, чтобы он не мягко провел языком по моей шее, как он делает это сейчас, а оставил там засос. Хочу, чтобы он скорее накрыл мои соски руками и выкрутил до острой боли, от которой кончу. Хочу с ним того, чего не делал со мной никто. Я хочу быстро и жестко, а не сопливой романтики, которую мне устраивали парни, полагая, что я создана только для миссионерской позы.
Я хочу стонать, как его Ирины. Так, чтобы слышал весь чертов дом, а после во дворе в нас тыкали пальцами. Я хочу чувствовать себя живой!
— Я хочу… хочу… — срываясь, выдавливаю наружу лишь отдельные слова, а он щекочет пальцами мои бока и упирается лбом в мой лоб.
Не вижу — только чувствую это.
— Чего ты хочешь, Саша? — Он трется носом о мой нос, задевая мои губы своими с каждым звуком. — Скажи.
Я даже забываю про то, что я Алекс, забываю, который сейчас год и где нахожусь.
— Я х-хочу те…
Меня прерывает отчетливый стук в дверь. Я сразу распахиваю глаза, задевая его своими ресницами, подбираюсь, почувствовав член, упирающийся мне в бедро, и захлопываю рот.
Лоб Дантеса разрезает морщина — он явно хмурится, на лице обозначаются острые скулы, будто недоволен, но он никак не дает об этом знать вслух. Сглатывает и отходит на шаг и два. Смотрит, не моргая.
— Жду тебя на улице, — наконец говорит он и, поправив ширинку, исчезает из уборной.
За ним заходит та самая девушка, что липла к нему за столиком. Та сука. Она с презрением осматривает меня и что-то фыркает себе под нос. А я просто мечтаю обмотаться толстым слоем туалетной бумаги, только бы больше никто не видел, что мои соски торчат, как гребаные Эйфелевы башни!
Коты, буктрейлер к нашей с Ксюшей Левиной истории родился очень внезапно — за 3 дня!
Очень надеемся, что ваши сердца — и не только — воспламенятся от такого... соседа ❤
Глава 7
Глава 7
Я официально ненавижу такси! Если бы между мной и Дантесом было хоть немного пространства и он вел машину, жизнь казалась бы гораздо проще. Увы, но нет. Мы сидим рядом на заднем сиденье, и я просто помираю от того, что мудачьи пальцы касаются моих.
Убрав руки, я скрещиваю их на груди и тут же чувствую щекотку — Дантес ползет ладонью по моему бедру. Невыносимый! Он смотрит в окно, а сам нагло посягает на мое личное пространство, будто это у нас в порядке вещей. Почему его пальцы такие горячие? Или мне кажется?
— Дантес, руки убрал! — рычу я.
Водитель на переднем усмехается. Видимо, принял нас за парочку в ссоре.
Такси уже скоро останавливается, а я даже не поинтересовалась куда мы, собственно, приехали.
— Прошу! — объявляет Дантес, кивая в окно.
— «Гудфуд»?
— Ну ничего лучше я для моей кухарочки не придумал. Так что да, «Гудфуд». Тебе же нужны там... продукты всякие.
Я смотрю на великолепную витрину
