class="p1">– Сейчас не время для разборок. Мы тут одни. Должны защищаться. Нас осталось четверо, неизвестно какие опасности ещё нас поджидают. Да, князь что-то задумал. И явно отправил Георгия тебя убить. А затем Максима. Но я могу тебе пообещать. Я буду на твоей стороне. Нам нужно сплотиться. Тут нет князя. Тут только мы.
– Согласен, – я опускаю арбалет, но сам внимательно слежу за остальными. – Я не знаю какая была цель у Марка и Григория, но знаю одно - я убью любого, кто попытается напасть на меня. Вы сопровождали меня, вы делили со мной еду, мы сражались вместе. Но вы думали, что я слаб. Я вижу ужас в ваших глазах. Вижу, как вы на меня смотрите. Да. Я изменился. Да, вам стоит меня бояться. Но Муран прав. Нет время для вражды. Если вы и убьете меня, то не сможете сообщить об этом князю. Поэтому предлагаю объединиться, разобраться с тем, что тут происходит, а затем решим наши разногласия.
Елисей быстро кивает, Муран тоже, медлит только Артём, но затем тоже соглашается.
– Мы найдем укромное место, выберем дом, – продолжаю я. Голос звучит хрипло, но твёрдо. — Залатаем раны, отдохнём. Потом исследуем город. Здесь должна быть провизия.
Они кивают, но я вижу, как их взгляды скользят друг по другу. Они тоже не доверяют. Ни мне, ни друг другу. И это правильно.
— Закрепимся здесь? — Артём бросает взгляд на мёртвого Марка, потом на меня. В его голосе сомнение. – Его нужно предать земле. Он предатель, но…
– Это сделаем утром. Сейчас найдем дом, в котором можно остановиться.
– Никакой вражды?
— Да, — лгу я. — Выберем дом, перенесем туда припасы. Мы не знаем какие опасности еще нас поджидают.
Но правда в том, что я не знаю, зачем мы здесь. Что-то влекло меня к этим руинам — зов, который я чувствовал кожей, как магнит. Теперь я должен понять, что это было. Но для этого нужно время. И безопасность. А её не будет, пока они рядом.
Я должен осмотреться сам, чтобы мне никто не мешал. Иногда в моем мозгу возникают какие-то обрывки воспоминаний. Я точно уверен, что это не мои. Это чужие воспоминания моего предшественника, того, кому раньше принадлежало это тело.
Но если я найду способ вытащить больше воспоминаний, то, возможно, очень скоро со всем разберусь.
Мы находим дом — каменный, с уцелевшей крышей и дверью, которую можно забаррикадировать. Переносим припасы из телеги: мешки с сухарями, фляги с водой, оружие. Елисей, всё ещё дрожащий, копается в своих травах, готовя что-то для ран. Я наблюдаю за ним. Он слишком тихий. Слишком погружён в себя.
— Артём, проверь заднюю комнату, — приказываю я. Он уходит, и я ловлю взгляд одного из оставшихся — Мурана. Старого вояку, который слишком часто сжимает рукоять ножа.
Он думает о том же, что и я. Кто следующий?
Я отворачиваюсь, делая вид, что проверяю тетиву арбалета. Но на самом деле считаю: сколько часов прошло с моего последнего сна?
Двое суток? Трое?
Я не могу закрыть глаза. Не здесь. Не рядом с ними.
Потому что, если я усну — они прирежут меня, как барана.
Муран подходит ко мне, делая вид, что поправляет ремень.
— Ты не выглядишь хорошо, — бросает он.
— Я в порядке, — отвечаю я, но знаю — он видит. Видит тени под глазами, дрожь в пальцах, замедленные движения.
Он ухмыляется, как пёс, почуявший слабину.
— Может, поспишь? Мы постоим на страже.
— Не надо, — говорю я и поднимаю арбалет, будто просто проверяю прицел. Но мы оба понимаем посыл.
Попробуй.
Он отходит, бормоча что-то под нос. Я смотрю на остальных. Артём вернулся, Елисей замер у окна.
Они все — ножи у моей спины.
Я подхожу к окну, смотрю на пустые улицы. Где-то здесь кроется ответ. То, что позвало меня.
Но сначала мне нужно пережить эту ночь.
А для этого — не смыкать глаз.
Ни на секунду.
Сумерки сгущаются над городом, окрашивая руины в сизые тона. Мы развели костёр посреди каменной площади, где когда-то, возможно, собирались жители. Теперь здесь только мы — и тишина, нарушаемая потрескиванием дров.
Дом, который мы выбрали рядом с площадью, он выбран не просто так, отсюда хороший обзор и в доме есть три входа, а также подвал.
Елисей возится у огня. Он нашёл в одном из домов чугунный котёл, проржавевший, но ещё крепкий. Вычистил его песком, наполнил водой из нашего запаса. Теперь мясо — жесткие полосы вяленой баранины, спасённые из полуразрушенной коптильни — булькает в кипятке, постепенно размягчаясь.
— Без специй оно как подошва, — бормочет Елисей, роясь в своей котомке. Достаёт свёртки с травами. — Но кое-что добавлю.
Он кидает в котёл щепотку сушёного чабреца, потом что-то горьковатое, от чего воздух сразу наполняется пряным дымком. Артём, сидя на корточках, жадно вдыхает запах.
— Пахнет как в таверне графа Лютовича, — хрипло смеётся он.
Лютович!
В моей голове возникает воспоминание. Тёмное заведение, маленькие окошки. Очень много людей. А в воздухе витает запах мяса и хмеля.
Шум такой громкий, что хочется выйти на улицу и вдохнуть прохладный чистый воздух.
А еда вкусная. Затем я слышу какие-то голоса. Стараюсь не подавать виду, чтобы окружающие не подумали, будто я и правда сошел с ума.
Хотя какая разница, пусть думают, что я полностью отбитый и чокнутый.
– Так что думаешь делать дальше? – Кто-то спрашивает у меня, и этот голос я не узнаю.
– Да что я думаю? – Голос мой, вернее, голос Зорана. Того чьё тело я сейчас занимаю. – Поеду к князю, упаду перед ним на колени и буду умолять, чтобы он ничего со мной не сделал. Ты же знаешь, я не приспособлен к войне. Ничего, договоримся. Я не предназначен для того, чтобы служить на границе, и тем более в том месте, куда он меня отправляет. Это
