отпрыгнуть в сторону, но сохраняла полную неподвижность. Узкий лаз за спиной Юкая оказался грубо выдолбленной норой с неровными краями, а в противоположной части зала, в глубокой нише, притаилась широкая дверь. Рядом на стене мерцал нефритовый кругляш-медальон.
Глаза привыкли к свету, и темные символы, пятнающие стену, проступили отчетливей. Они были не нарисованы, а прорезаны в тонких пластинках – две плавные дуги и круг в центре.
Десятки глаз, как на дешевых оберегах. Только за каждым зрачком была не стена и не земля, а сырая, пахнущая металлом тьма.
– Нравится? – Женщина качнулась вправо-влево, но с места не сдвинулась. – Храмы богов… От них ждешь великолепия, но строят их всего лишь люди. Стоит богу сгинуть, и все камни вырвут из гнезд, а статуи разобьют на части…
Рассеянный свет скрадывал четкость линий, но на костяных пластинах еще можно было различить остатки потертой резьбы. Изображенные сцены давно лишились объема, превратившись в воспоминания, которые уже нельзя пробудить.
– Знаешь, чем была эта нора до того, как провалилась под землю? Здесь, пока вокруг зеленели леса и журчали ручьи, возвышался великий храм Поющего с ветром. Сам Поющий спускался на крышу и смотрел вниз, на город. – Безымянная пренебрежительно взмахнула руками. – После его смерти город ушел под землю, растения обратились в прах, а вода поднялась в воздух клубами пара. Следом пришел песок и похоронил даже воспоминания о прежней жизни. Только самые высокие башни до сих пор выглядывают наружу. Под моими ногами десятки залов, но попасть туда больше нельзя.
«Ей некуда бежать», – сумрачно подумал Юкай. Ей некуда бежать, а ему не приходилось… Пока не приходилось вступать в бой с женщиной. Если она сумасшедшая, то удастся ли захватить ее в плен? Такие сражаются отчаянно, калеча сами себя, потому что верят в какую-то свою безумную правду.
Безымянная обращалась к Юкаю, но не смотрела на него – отводила глаза, глядя то по сторонам, то вверх. Беспокойные узкие ладони ее жили своей жизнью, в нервном танце то взлетая, то опускаясь.
– Мне неприятно на тебя смотреть, – легко призналась она и фыркнула. Подвижное лицо сложилось в недовольную гримаску. – Я вижу смерть каждого ублюдка из тех, кто ступил на мои земли. Только твою не вижу. Ты спрятал ее в сотнях чужих смертей, утопил в реках крови.
Договорив, женщина вздохнула и покосилась на Юкая с недовольством.
«Сумасшедшая», – брезгливо подумал юноша, глядя в лихорадочно блестящие, возбужденные голубые глаза. Она выглядела беззащитной и излишне самонадеянной, и оружия при ней на первый взгляд не было, но пальцы Юкая сами по себе плотнее сжимались на рукояти кинжала. Десятки черных глаз равнодушно смотрели со стен; по спине пробежали мурашки, словно между лопаток упирался меч.
Безымянная усмехнулась.
– Мне вдруг пришло в голову, – задумчиво продолжила она, – что твою смерть я не вижу вовсе не потому, что она спрятана. Никакой человек не сможет ничего от меня скрыть. В чем же причина?
Голос ее, и нервные движения рук, и взгляды не лгали, но говорили о разном. Как испуганный человек мог улыбаться с безмятежным лицом, но не мог скрыть нервной дрожи, так и Безымянная не могла скрыть своих чувств.
Только вот понять их не удавалось.
Юкай невольно скривился и сделал шаг вперед. Спертый воздух казался ненадежной преградой, и безумие женщины окутало его липким и заразным облаком.
– Нет-нет, не спеши. – Безымянная выставила вперед обе руки, заметив его движение. На лице ее не было ни следа волнения, но глаза преисполнились лукавства. – Тебе все равно отсюда не выйти, не лучше ли будет прожить чуточку дольше, пусть и беседуя со мной?
– Ты одна и безоружна, – напомнил Юкай. Ощущение чужого взгляда никак не проходило. Хрупкая женщина не сможет причинить ему вреда, если не прячет за дверью отряд умелых воинов.
– Ты тоже один, – хищно усмехнулась женщина, мигом растеряв всю свою мнимую беспомощность, и оглядела Юкая с ног до головы. – И оружие тебя не спасет. Он не дал бы тебе войти сюда, но ты сам оставил его, верно? Не стоило так спокойно принимать мои дары. Я могла убить его, но тогда у тебя появились бы более важные дела, чем спуститься и поговорить со мной.
Поток слов показался змеиным шипением.
Дотянуться до тонкой шеи и сжать горло до синих отметин, заставляя замолчать. У нее нет никаких сил, не может быть. Нужно держать себя в руках.
– Любой знающий был бы рад назвать его учителем, знаешь? – Безымянная лукаво улыбнулась и качнула головой. Найдя уязвимую точку в броне Юкая, она с довольным видом вонзала туда ядовитые слова одно за другим. – Такой талант потратить на воспитание никчемного юнца… Впрочем, о своих мастерах вы позабыли давно, и таланты ваши скоро погаснут.
– Зачем ты подняла сопротивление? Кто ты? – верить ненормальной не было никаких причин, но и не верить не выходило. Она говорила многословно и бессмысленно, но знала то, о чем знать ей было не положено.
Один короткий шаг, еще немного, и он дотянется до ее горла. В глазах его сейчас наверняка тлеет жажда чужой крови, но скрывать ее младший Дракон не намерен. Здесь нет посторонних, перед которыми стоило бы носить маску.
Женщине было все равно: с равнодушным видом она перекатилась с пятки на носок, и Юкай вдруг заметил темные отметины под краем воротника.
– Мне все равно, что будет с этим городом, – с легкомысленным видом отмахнулась Безымянная, и взгляд Юкая зацепился за такие же темные пятна на тыльной стороне запястья. – Я видела рождение и смерть сотен городов: это всего лишь камни, сложенные один на другой. Думаешь, я встала впереди ради их спасения? Просто не смогла придумать другого способа привлечь твое внимание. Война – искусство обмана и манипуляций, не так ли? До тебя не так-то просто добраться.
– Заманила меня сюда? А справишься? – Напряжение вдруг отпустило, и Юкай улыбнулся. Стены продолжали смотреть на него глазами-дырами, по спине пробегали волны холода. Даже если это ловушка и ему отсюда не выйти…
Ей ведь не выйти тоже.
– Ты не поймешь. – Женщина почти кокетливым жестом перехватила кончик косы и потеребила ее в руках, как юная девушка, смущенная излишним вниманием. – Тебе и не нужно. Кто-то приходит в этот мир, как огненная звезда, и сжигает все на своем пути, а кто-то становится топливом. Эти земли – мои, и народ этот живет только благодаря мне. Ты в самом сердце моих владений, мальчик. До́ма и стены помогают, знаешь?
Юкаю вдруг стало неинтересно, что она скажет дальше. Слишком много слов, и смысла в них куда меньше, чем в тишине. Можно просто метнуть кинжал
