этому требованию. Петр знал, что при всем своем патологическом воровстве и казнокрадстве Алексашка не предаст его в критическую минуту… Он представлял себе, как ненавидят светлейшего остальные «сильные персоны», как они завидуют его неуязвимости. И понимал, что Меншиков не хотел бы остаться лицом к лицу со своими врагами без покровительства царя.
Они были кровно заинтересованы друг в друге.
Как мы знаем, лишившись покровительства августейших особ – Петра I, а затем и Екатерины I, – Меншиков был схвачен, ограблен и отправлен умирать в глухое северное селение.
Если же вернуться в 1714 год, то надо сказать, что картина, которую наблюдал Петр, выглядела вполне фантастично: все доносили на всех.
Следствие, начатое по приказу Петра, приобретало широчайший масштаб и выходило за пределы чисто экономические.
Маккензи – в том же донесении лорду Тауншенду, руководителю внешней политики Великобритании: «Не решаясь утруждать Вас всеми подробностями, хотя каждая из них стоила внимания для выяснения характеров Государя и князя, свидетельствуя, что Царь милостивый господин и честный монарх. Прибавлю только, что он велел арестовать десять лиц, упомянутых мною в приложении (приложение отсутствует. – Я. Г.), и в доказательство того, до какой степени его обманывают, заявил, что двое первых из этих арестованных засвидетельствуют, как князь в одной Ингерманландии в четыре года добыл вымогательством более миллиона рублей. Ввиду этого обстоятельства, а также ввиду подобного же розыска о поступках фельдмаршала Шереметева (с прошлой субботы здесь назначены депутаты для рассмотрения бумаг, присланных по этому делу с Украины) – Царь не знает, кому довериться, кому поручить какое бы то ни было дело, пока эти разбирательства не будут окончены. Полагаю, что до самого прибытия адмирала все дела, требующие доверия Царя, будут приостановлены. Заметно также, будто за время этих разбирательств все несколько подавлены, хотя при двух последних торжествах Его Величество, казалось, был в очень хорошем настроении».
Разумеется, ключевая фраза здесь – «Царь не знает, кому довериться».
Маккензи не совсем точно понял значение приезда генерал-адмирала Федора Матвеевича Апраксина. Генерал-адмирал и сам был на весьма серьезном подозрении.
Все это происходило, запомним, на фоне возможного вторжения Карла с новой армией.
Маккензи недаром после вышеприведенных сведений писал: «Что касается возобновления королем шведским военных действий в этой стране (то есть в России. – Я. Г.), Царь постоянно говорит, что искренне желает мира, но если заключить „доброго мира“ не удастся, то напряжет все усилия, чтобы сделать врагам войну возможно обременительной, чтобы утомить его».
В случае вторжения шведов Петр, стало быть, уповал на испытанную уже стратегию. Но сомнительно было, чтобы Карл дважды угодил в одну и ту же ловушку. Не говоря о том, что ресурсы России были на грани истощения.
Особую ярость Петра вызвала суть тех злоупотреблений, в которых оказались замешаны многие из обвиняемых.
29 ноября Маккензи доносил: «Сегодня, говорят, должны быть допрошены семь комиссаров по поводу поставки в прошлом году муки для царской армии и флота – поставки, при которой, по слухам, Его Величество не только понес большие убытки вследствие неимоверно высоких цен, но еще терпел большую нужду вследствие недостатка в муке и болезней, которым подвергались из-за этого солдаты и матросы».
Оказалось, что близкие к царю люди обкрадывали армию и флот. Это было уже не просто казнокрадство. Это было фактически государственной изменой. Это было покушение из самой циничной корысти на боеспособность армии и флота.
Особость дела состояла еще и в том, что это были друзья Меншикова…
2
И теперь нам необходимо вернуться в недавнее прошлое – к событиям далеко не ординарным. 2 августа 1713 года датский посол Петер Фальк доносил в Копенгаген: «Царевич выехал отсюда несколько дней назад по приказу царя, чтобы выяснить, в каком состоянии находятся провинции отсюда до Москвы. Утверждают, что большинство разорено действиями князя Меншикова и его креатур. Позавчера его царское величество, нанеся визит кронпринцессе, извинился перед ней за то, что стал причиной отсутствия ее мужа. Принцесса отвечала, что она весьма рада узнать, что поездка царевича предпринята по его приказу, так как царевич скрыл это от нее. На что царь сказал, что строго запретил царевичу говорить об этом с кем-нибудь, но хочет по секрету открыть ей, как своей дорогой дочери, цель этой поездки, так как он обнаружил, что ему служат мошенники и предатели, что большая часть его людей его обманывает и что ни один ему не предан настолько, чтобы сказать правду. Вот потому-то он направил собственного сына тщательно исследовать состояние страны. Поскольку же это расследование проводится, в частности, в провинции князя Меншикова, то, конечно, кажется, что оно и направлено против этого князя; несомненно, у него множество сильных врагов, которые стараются его погубить».
Эти сведения Фальк получил от обер-гофмейстера двора кронпринцессы Герхарда Иоганна Лёвенвольде, которому Шарлотта доверяла. Сложно себе представить, чтобы Шарлотта выдумала эту историю или ее сочинил Лёвенвольде.
Как уже говорилось, дипломаты умели добывать сведения, используя разнообразные способы: от эксплуатации общих политических интересов до прямого подкупа.
Опубликовавший это чрезвычайно важное сообщение Пол Бушкович так его прокомментировал: «Царевич Алексей в самом деле путешествовал в окрестностях Новгорода и Старой Ладоги, хотя в дошедшей до нас корреспонденции упомянуто лишь, что он занят заготовкой корабельного леса»[48].
Действительно, сохранились два письма Алексея отцу, уже из Петербурга, с короткими отчетами именно по корабельному делу – от 12 и 17 августа 1713 года. Но речь там не только о Новгороде и Старой Ладоге, но и о заготовке корабельного леса в окрестностях Казани.
Существует и четкая инструкция царевичу, написанная рукой Петра: чем следует заниматься во время поездки.
Это «пункты», датированные 3 июля 1713 года.
1.
Ехать в новгородский уезд в то место, где рубят лес на скампавеи, и определить, чтоб, конечно, те леса дубовые к сентябрю месяцу напилованы и здесь поставлены были, а именно на пятьдесят скампавей: кили, сатоуты, штевены, шпангоуты, декбалки.
2.
Сосновые леса на те же скампавеи здесь приготовить, а именно: баркготы, долбаки, килы, бакгоуты, также доски и прочее, что к оным надлежит.
3.
Плотников стараться, чтоб на первый час хоть по пяти человек к скампавее (пока из губерний будут), чтоб конечно заложить в сентябре месяце.
Если сведения, полученные Фальком от кронпринцессы Шарлотты, верны, то этот документ, сугубо конкретный, мог прикрывать дополнительную цель поездки Алексея. Хотя, судя по упомянутым письмам-отчетам, он выполнил и те задания, которые были сформулированы в «пунктах».
Весь этот обширный сюжет, в который как важный компонент входит поездка Алексея по вверенным Меншикову областям вокруг Петербурга, сопровождается тем
