лбу.
Сбоку подскочил другой, быстро полез по ноге, включил резак – ладонь смяла инструмент, пальцы выдрали из тельца голову; дохлый жук полетел в сторону.
Сургут стал топтать их, как клопов. Они хрустели и плющились. Когда он рассадил весь магазин, а стрелки Сквайр-Багс полегли, роботическая битва стала звуками напоминать работу в механическом цеху – скрип, жужжание, клацанье, визг пил по металлу, звяк, блямс, крык-крык-крык.
Митрины киберы облепляли американских агрессоров, сковывали путаницей лап их порывистые движения, выковыривали им глазки, отрывали антенны, отчленяли ножки, раздирали корпус – и бежали к контейнерам для вторсырья, роняя обрывки шлейфов и погнутые детальки.
При появлении охраны от иноземного кибер-воинства, загадочно прокравшегося в эллинг, остались в основном рожки да ножки. Пяток служак, встав зад к заду, отмахивался резаками, а митрины шли по стене, прыгали на них сверху, как ниндзя, и гибли, давая другим шанс наскочить и обездвижить. Покалеченные дёргались, поскрипывая и спотыкаясь на култышках, пищали и волокли по кругу выпавшие потроха.
– Да что тут творится? – обомлел командир охраны. – Ты чего их обижаешь? всех переманьячил!
– Официально, как условный член экипажа истребителя, – вежливо и непреклонно заявил поклёванный дюбелями Сургут (следы пил и резаков на нём тоже виднелись), – я рекомендую вызвать сюда сотрудников Особого отдела. Немедленно.
– По-моему, твой процессор полетел, – на свой манер прочёл картину прапорщик. – Мы разберёмся, а ты – шагом марш на проверку. Двое, проконтролировать его. Сколько хлама наколбасил!..
Сургут аккуратно вставил новый магазин и навёл ствол на старшего охранника.
– Товарищ прапорщик, я не достиг с вами взаимопонимания. В сложившихся условиях я не имею права допустить вас к месту происшествия, и вынужден сам соединиться с Особым отделом. Фрагменты киберов должны быть оставлены в их нынешнем положении до прихода особистов. Вы можете обеспечить внешнее охранение зоны моей ответственности.
Прапор чуть не лопнул от злости. Три закона Азимова как были, так и остались выдумкой, благим упованием, поэтому с боевыми роботами следовало обращаться крайне осторожно.
Особисты явились без промедления. Их шеф мигом нашёл общий язык с железным верзилой, а его парни, притащившие массу аппаратуры, тотчас занялись останками растерзанных служак.
Вальтера будить не стали (человек устал!), а бледного Митрю в эллинг не пустили – отвели в сторону и принялись вполголоса допрашивать.
Четверти часа не прошло, как эксперт-роботехник принёс своему шефу микромодуль, зажатый в пинцете, и увеличительный сканер:
– Товарищ майор, взгляните.
Старший особист внимательно всмотрелся. Между расположенными строгой прямоугольной решёткой нитями и блоками вскрытой схемы липко вилось что-то белёсое, похожее на корни, с бусинками узлов и торчащими усиками.
– Сделано в Америке.
– Или на Проционе, – вполголоса предположил майор.
* * *
Нижний Египет, 2781 год до н.э.
– За твоего Ка 2, Имхотеп! – возгласил Меру, подняв полную чашу. – Пей, пока не опьянеешь, и празднуй счастливый день!
Они пировали на верхнем этаже, в открытом на террасу прохладном и светлом покое, за столиком, уставленным изысканными яствами.
Для них распечатали кувшины с лучшим пивом и сладким вином страны Гошен, что на востоке Дельты; над ними чёрные рабы плавно и неслышно взмахивали опахалами; флейтистка играла, а прелестная хенеретет, всю одежду коей составляли поясок и ожерелье, танцевала, услаждая взоры двух жрецов своим изяществом и юностью.
–Сердце моё радуется. – Имхотеп, посвятив танцовщице внимательный короткий взгляд, перевёл глаза к проёму террасы.
За священной рощей и стеной оживлённо шумели многолюдные улицы Хет-Ка-Пта. Пестрели головы прохожих и носильщиков; погонщики вели ослов, навьюченных мешками и корзинами. Ветерок доносил до сотрапезников гул голосов, подобный жужжанию улья, далёкие звуки бубнов и свирелей. Белый город дышал речной прохладой, весельем и предвкушением грядущих празднеств.
– Я плыл из Ха-уара, – продолжил Имхотеп, – был в Пер-Бастете и Иуну, проехал весь Гошен, и всюду видел приготовления к торжеству. Это дивное и отрадное зрелище, мой дорогой Меру!.. Восточный рукав Хапи 3 пестрит грузовыми барками, всюду паруса, плеск вёсел и крики кормчих. Осирис и Хапи даровали небывало щедрый урожай – все будут сыты и пьяны, а закрома Великого Дома и храмов пополнятся запасами не на один год. Праздник запомнится на века…
–Здешний номарх, – улыбнулся Меру, – поклонился дому Птаха богатейшими дарами. Зерна, быков, вина и пива, что он передал храму – не счесть; также отвесил много серебра и золота. Просил же об одном – чтобы имя его и заслуги помянули в записях о празднествах.
–Доброе дело заслуживает награды. Я расскажу о нём царевичу.
–Здоров ли наш высочайший покровитель?
–Вполне. Джосер велел передать тебе привет и пожелания благополучия.
Меру приложил кончики пальцев ко лбу, к устам и к сердцу, принимая слова царевича.
– Он задумал нечто, достойное великого правителя, – продолжил Имхотеп с оттенком гордости. – Каждый день на трон будет восходить новый, временный царь из числа приближенных вельмож, а наутро его сменит следующий – и так до праздника, когда Джосер наденет корону Обеих Земель.
– Твой замысел? – тихо спросил Меру, склонившись к сотрапезнику.
– Я лишь скромный советник повелителя, – ответил Имхотеп с постным лицом, лукаво полуприкрыв глаза.
– Итак, взошедший на трон в Праздник Вечности…
– …станет Царём Вечности, и это звание останется за ним всегда.
– Да, день всех дней близок, и даже последние людишки жаждут сопричаститься вечному. – Меру едва заметным жестом велел убрать блюда. Могучий телохранитель, носитель серповидного меча на длинной рукояти, подал знак служанкам, и девушки в полупрозрачных одеждах беззвучно заскользили босиком, подобно лунным теням.
– Все, кому боги судили прожить сей день, заслужили это.
– Пока
