в запахах пищи и хвои, а маленькие белые зверьки собирались вокруг стола всё более и более крупными группами. Они больше не клянчили еду и не лезли к людям, они сидели ожидая.
Рядом с Чтецом оказался бокал, полный глинтвейна. Макс выпил, почти сразу забыв его вкус, а десятки маленьких чёрных глазок вокруг почему-то не смущали, а, напротив, внушали странное чувство покоя. Чтецу казалось, будто он растворяется в этих взглядах, в этой еде, в этих запахах, и остальные, похоже, чувствовали то же. Разговоры за столом стали тише, а потом и вовсе смолкли. Затихла даже Изабелла, успевшая демонстративно употребить четыре бокала, наполненных кровью. Мягкая тяжёлая тишина, полная спокойствия и уюта, пуховым одеялом окутала столовую, поглотив звук отодвинувшегося стула. Макс так и не понял, откуда в руках Александра появилась гитара, когда и как хозяин дома опустился на откуда-то взявшийся в столовой пуфик. Струны отозвались на прикосновение гулким гудением, и духи задвигались, зашуршали. Они вытягивались, поднимаясь на задние лапки, словно пытаясь лучше услышать, увидеть, поймать мягкие звуки, переплетающиеся с тишиной.
А Александр сидел на своём пуфе, лаская гитару. Он ещё не начал играть, лишь перебирал струны, рождая не складывающиеся в общую мелодию звуки. Привыкший ассоциировать гитару с резкими громкими мелодиями, Макс сидел, заворожённый, и не вполне понимал, спит он или бодрствует. Анна осторожно поднялась со своего места и, взяв на руки уснувшего сына, покинула столовую вместе с клюющей носом дочерью. Дверь закрылась за ними с мягким стуком, и, словно сочтя его за сигнал к началу, Александр рванул струны. Гитара вскрикнула, почти зарычала, потом завыла и, наконец, заиграла что-то знакомое. Александр запел одну песню, потом другую.
О чём пелось в ту ночь? Размышляя потом, Чтец не мог вспомнить ни одной песни. Одни были знакомы ему, другие нет. Иногда кто-то начинал подпевать, кажется, подпевал и он сам. В какой-то момент в мелодию встроился удивительно мягкий голос вернувшейся Анны, и белые духи тоже не остались в стороне, добавив в музыку то, для описания чего не найдётся слов ни в одном существующем языке.
Когда пение стихло и Александр вернулся за стол, оставив на пуфике уставшую за самую долгую ночь года гитару? Как много времени потребовалось Максу, чтобы скинуть с себя дурманящие путы музыки? Снова придя в себя, Чтец обнаружил Анну дремлющей за столом в обнимку с Изабеллой, звучно похрапывающего Женю рядом, клюющего носом Кролика и тихо говорящего о чём-то с Владом и Ромой Мишу возле окна. Восседающий во главе стола Александр смотрел куда-то в сторону входа, и последивший за его взглядом Макс вдруг увидел Миру, окружённую белыми зверьками. Она стояла у чуть приоткрытой двери и держала в руках тарелку с утиной ногой и грибами. Губы девушки шевельнулись – и зверьки расступились, позволяя ей пройти.
Боясь, что Мира исчезнет, так и не поговорив с ним сегодня, Макс вскочил на ноги. Покидая столовую, он в последний раз оглянулся на окутанную немыслимым колдовством комнату и поймал неодобрительный взгляд хозяина дома.
Макс догнал Миру только на улице. Девушка шла через заснеженный хвойный сад, освещая себе путь слабым желтоватым фонарём, и сама казалась одним из духов этой ночи. Не решаясь окликнуть её, Чтец следовал чуть позади до тех самых пор, пока Мира не скрылась за дверью автодома, а после остался снаружи.
Долго ждать не пришлось: уже скоро спутница Бессмертного вышла за дверь и в удивлении замерла, увидев кутающегося в наскоро накинутую куртку Макса.
– Ночка показывала на дверь, но я думала, что там духи.
– Мне тоже порой начинало казаться, что ты – это дух, – признался Чтец. Зачем признался? – Это в самом деле особенная ночь.
Мира кивнула.
– Да. Я подумала, что будет неправильно не навестить Ночку сегодня.
Даже не вспомнивший о бывшей кикиморе Макс виновато вздохнул.
– Ты отнесла ей еду?
– Да. Чем она хуже тех белых духов?
– Ничем.
– Именно. Она даже лучше, потому что она наш друг. Она дала нам своё имя и никогда не спрашивала наши.
Взгляд Миры метнулся в сторону оставленного за хвойным садом особняка, и Макс догадался, о чём она думает.
– Алесандр строг к тебе, потому что тебя не понимает. А не понимает он потому, что ты надёжно хранишь свои секреты, но не скрываешь того, что они есть. А ты не можешь открыться ему, потому что он к тебе строг.
– Это не строгость, это другое. – Мира отвернулась от особняка и, несколько секунд поглядев куда-то в сторону озера, подняла взгляд на Чтеца. – Ты ведь понимаешь. Ты изменился.
– Потому что мне рассказали хоть что-то, – возразил Макс.
– Неправда. Ты изменился раньше.
– Разве? – усомнился Чтец, а потом, вдруг вспомнив день, когда они покидали Москву, понял, что Мира была права. – А, действительно. Я просто понял, что мы похожи. Если бы я уже тогда знал, что ты была Сестрой, я понял бы лучше и раньше.
Или не понял бы. Как бы он мог воспринять впадающую в безумие Сестру до того, как на своей шкуре испытал потерю и возвращение книги? Сбитый с толку этой мыслью, Чтец огляделся по сторонам и, зацепившись взглядом за неплотно запертую дверь автодома, предложил:
– Не хочешь войти? Посидим вместе с Ночкой.
Ответа не последовало. Проследив за его взглядом, Мира осталась стоять с выражением глубокой задумчивости на лице, вновь показавшись Максу частью того мира, что правил этой ночью. Девушка выглядела невесомой и бесплотной, и Чтецу вдруг смертельно захотелось дотронуться до её плеча, чтобы убедиться: его рука не пройдёт насквозь.
Когда ноги Макса коснулось что-то мягкое и тёплое, он чудом не отправил пришедшее к нему существо в полёт сильным пинком. Вовремя успевшая увернуться от его непроизвольно дёрнувшейся ноги белая кошка укоризненно посмотрела на чтеца бездонно-чёрными глазами.
– Чего тебе? – спросил Чтец, но кошка ему не ответила.
Дверь автодома открылась шире, и из-за неё показалась мордашка Ночки. Удивлённый тому, как давно он не видел домовую, Макс шагнул ей навстречу.
– Привет.
Домовая моргнула. Её светлые глаза, тёмные волосы и зелёное платье делали Ночку особенно непохожей на любого из здешних духов, взять ту же кошку.
– Совсем тебя бросили?
Домовая дёрнула ухом.
– Я её не бросала, – тихо проговорила Мира и не моргая продолжила смотреть в ту же точку, куда смотрела до этого. – Я часто хожу сюда, сначала ходила одна, теперь – с Настей.
Так вот где они сидели всё время. Можно было и догадаться. И как не замёрзли? Хотя, в отличие от
