Потому что солнца нет…
Спокойно как-то сегодня было, даже благостно. То ли подразмякли, то ли сказывалось присутствие Аськи. Тушевались мужики при ребенке, дочери единственного толкового врача в колонии. Ни матюгнуться, ни анекдот проорать под завывание мотора. Калинина-младшая, конечно, и не такого уже понаслышалась, но все-таки.
Какое-то время спустя из обычного серого тумана Хмари проступил невысокий столбик с красной тряпкой: знак, что дальше начинается земля Железных. Немного сбавили ход, и еще через сотню метров из свинцового марева стали вырисовываться огромные цистерны и локомотивы – обиталища Жезлов с того самого Последнего дня. Между цистернами и покосившимися столбами были натянуты веревки с болтающимся тряпьем, тут и там стояли бочки, в которых металось пламя, и везде шныряли стайки детворы. Откуда-то даже доносилось конское ржание.
Машина остановилась, и Девятов высунулся из люка. Снаружи резко пахнуло гудроном и креозотом.
– Стой! Кто идет? – окликнули откуда-то сверху, с одной из цистерн.
– Из «Белого лебедя»! – дружелюбно отозвался Девятов. – По уговору от Чулкова! Мен или кость?
На цистерне помолчали, пошептались.
– Мен! – наконец ответил дозорный.
Девятов с бойцами, Карбид и Труха остались у БТРа охранять, торговаться и грузить, а Болт и Васян решили пройтись неподалеку: поискать что-нибудь интересное на развале и заодно показать Асе дивный новый мир, ведь она раньше еще никогда не покидала надежных стен колонии.
Однако на этот раз разложенный на тряпье товар не представлял для колонии никакой ценности, и мужики вернулись к клети, которая споро заполнялась тюками с сеном. Пахло гарью, помоями и немытой скотиной. Ася чуть отстала, оглядываясь.
– Давай мен?
Ася вздрогнула, когда к ней подскочил чумазый паренек, тыча чуть ли не в лицо бусы из нанизанных на проволоку гаек, подшипников и пружин, а свободной рукой указывая на медицинскую сумку у нее на плече. Ася похолодела: Девятов ведь говорил оставить внутри «коробочки»!
– Не хочу, – помотала головой девушка, крепче сжав лямку.
– Иди к мамке, пацан, – мягко посоветовал тут же развернувшийся Васян, беря Асю за локоть.
– Мен! – не отставал юнец, метнувшись к девушке с другой стороны и переключившись на платок с черепушкой.
– Я сказала нет! – нахмурилась Ася, решительным движением отстранила паренька и направилась к БТРу.
Незадачливый торговец нарочито громко заверещал. Какая-то оборванка, перетряхивавшая в корзинах тряпье, но при этом внимательно следившая за происходившим, затараторила что-то на повышенных тонах и поспешила к девушке. Ася, дернув плечом, обернулась было, однако Васян, не сбавляя ходу, буквально поволок ее за собой. Цыганка с сыном не отставали, отчаянно жестикулируя и явно призывая свидетелей. К месту разгорающегося скандала быстро начали стекаться местные.
– Вот почему я знал, что с ней по-простому не выйдет? – вздохнул Болт, бросив тоскливый взгляд на полностью набитую сеном клеть, и обменялся понимающими кивками с Девятовым.
– Ну, это норм… – Карбид поспешно пыхнул самокруткой в последний раз, бросил взгляд на БТР и поперхнулся дымом. – Эй, ты чего?
– Не хочет она меняться, сопляк! – заорал из стрелкового люка Труха, явно отведавший местной травы поверх уже принятого, и ухватился за ручки КПВТ. – Нате, суки вокзальные!
– Стоять! – рявкнул Девятов, но его голос перекрыла пулеметная очередь. – К машине!
Пулеметные пули прошили несколько цистерн, кучно грохнули в ржавые подпорки, и одна махина со стоном и скрежетом повалилась на бок. Под ней что-то рвануло, повалил удушливый черный дым. Заметались, закричали люди, заполошно взревела скотина, вскинулись с диким ржанием лошади. Васян вместе с подскочившим Вовкой буквально забросили Асю внутрь «Поросенка Петра» и нырнули следом. Кто-то открыл огонь в ответ, по броне звучно застучало.
В машину ссыпались бойцы, дали обезумевшему Трухе разводным ключом по маковке, Карбид лихо развернулся и втопил.
Мир с Железными был нарушен. Они не представляли для колонии большой угрозы, однако сено, домашний сыр и кое-какие другие вещи… В погоню точно не сунутся – боевая машина лебедей была весомым аргументом в выяснении любых щекотливых вопросов.
– Твою мать! – Девятов пнул съежившегося на дребезжащем полу старого наркомана. – Твою же гребаную мать… Возьми его, говорили они, Труха поторговаться мастер, говорили они. Ну да, поторговали хорошо, а дальше-то как, слышь, ты, мастер?!
– Какой нам лихой променад устроили! – прокричал Болт, успокаивающе подмигивая Асе. – Но гражданин начальник колонии снова все разрулит, как и всегда. А тебя, Ася, с боевым крещением, так сказать.
– Зато с огоньком, спасибо, – стараясь не показывать испуга, девушка дрожащими пальцами стянула с головы платок, вытерла раскрасневшееся лицо и поправила на коленях сумку.
«Поросенок Петр» лихо скакал по ухабам домой.
В это время боец Николаев, куривший с друзьями у входа в первый корпус, вдруг запрокинул голову, посмотрел на мутный кружок солнца за серебристо искрящейся тучей… и с размаху, что есть силы ахнул виском о железную урну в виде белого лебедя.
