Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 81
Но сейчас понимает. Это страх, который стал реальностью. До объявления войны он нависает над всеми тяжким грузом, постоянной тревогой. Но когда твоя страна вступает в войну, эта бетонная плита падает в центр жизни и никуда больше не девается. А дальше будет хуже. Люди, которых ты знаешь и любишь, могут погибнуть. Она слышала, как родители спорили ночью накануне ее отъезда из Лондона. Я не хочу, чтобы она так быстро повзрослела, говорил папа. Я хочу, чтобы она как можно дольше оставалась ребенком. Беа тогда зарылась в одеяло, закрыла уши кулаками. Я перестала быть ребенком в тот день, когда объявили войну, хотела она закричать. А вы оба исчезли, даже если и оставались рядом.
Беатрис сидит рядом с Уильямом и вместе с ним внимательно смотрит в темно-серое небо, вспоминая, каким выглядело это небо с палубы корабля давным-давно.
– Трудно что-нибудь разглядеть, да, – говорит она.
– Это сейчас так, – кивает он. – Но солнце взойдет, – Уильям бросает взгляд на часы, – через одиннадцать минут. И будет отлично.
Она кивает в ответ.
– А что мы должны увидеть? – спрашивает она.
Он объясняет и показывает, как правильно заполнять журнал.
После, уже спускаясь по лестнице, он останавливается внизу и поворачивается лицом к ней. Он оказывается неожиданно высоким, а черты лица более жесткими.
– Не рассказывай никому, что ты здесь была, ладно?
Беа пожимает плечами. Она не согласна, но ей приятно, что у них есть общий секрет.
– Я не против, чтобы ты приходила, – говорит он, и она понимает, как нелегко ему в таком признаться.
Она с благодарностью берет его за руку. Они вместе сбегают с холма, и она чуть отстает, направляясь к школе для девочек.
– Пока, Уильям, – кричит она. Такой счастливой она не чувствовала себя с тех пор, как началась война.
Милли
В пасхальное воскресенье в церкви Милли вдруг приходит в голову, что Беатрис могла бы вернуться домой прямо сейчас. Бомбежки прекратились. Америка вступила в войну. Разве там она теперь в безопасности? Взвешивая эту мысль, вдыхая запах старого дерева и молитвенников и напевая знакомые слова гимнов, она недоумевает, почему не подумала ни о чем таком прежде? Почему не предложила Реджу? Они даже не допускали мысли, что Лондон может стать безопаснее, чем Америка.
Во время проповеди Милли прикрывает глаза и вспоминает довоенную Пасху. Не в этой церкви. Ту церковь разбомбили еще в начале войны. Церковь, где крестили Беатрис. На Беатрис было миленькое платьице, с буфами и круглым воротничком. А в честь особого случая они купили еще и туфельки в тон, и Милли убеждала малышку, что не нужно рассказывать папе, что они столько денег потратили на наряды. Какая же она тогда была очаровательная. Туфельки с лавандово-лиловыми бантиками, идеально подходящими по цвету к платью. Они вошли в церковь дружно, всем семейством – Беатрис посередине, – держась за руки, и Милли расслышала, как какая-то дама восхищенно ахнула.
– О, какая прелесть, – шептала дама. – Только взгляните на эту малышку.
После службы отправились домой пешком, и выдался редкий для Лондона погожий день с ослепительно голубым небом. А потом был настоящий пасхальный обед, с ростбифом, и йоркширским пудингом, и лимонным пирогом на десерт. Их было всего трое за столом в их маленькой кухне, но Милли накрыла стол кружевной скатертью, доставшейся от матери, вставила новые свечи в хрустальные подсвечники, которые подарили им на свадьбу родители Реджа. Тогда свечи зажигали по особым случаям. А сейчас эти подсвечники покрыты слоями воска, натекшего на них за годы ежедневного использования.
Почему она вспоминает именно эту Пасху? Наверное, потому, что все сразу: день, платье, пудинг, который идеально поднялся. Жизнь, которая была тогда, в которой случались такие вот моменты радости, западавшие в душу. Пока страх не поселился в каждом вдохе.
Но еще и потому, что тогда они с Беатрис были очень близки. Пару лет спустя, когда Беатрис исполнилось девять, она потянулась больше к Реджу, просила его почитать перед сном, поиграть в карты. Перемены были настолько постепенны и незначительны, что Милли их почти и не замечала, пока вдруг все окончательно не изменилось. Она поняла, что с ним дочери интереснее. Но Беатрис все так же доверяла матери свои секреты, пересказывала школьные новости, а когда Милли встречала дочь после уроков, та мчалась к ней через школьный двор, обнимала, спешила рассказать, что случилось за день. И вдруг отношения превратились в формальность. И этот разрыв, пространство между ними как будто увеличивалось. Поэтому, разумеется, Беатрис и решила, что именно Милли настояла на ее отъезде.
По пути из церкви, на шумной улице, она заглядывает в лицо Реджа.
– Ты не думаешь, – начинает она, – что Беатрис неплохо было бы вернуться домой?
– Нет, – сухо отвечает Редж, избегая встречаться с ней взглядом и глядя прямо перед собой. – Война еще идет. Мы же договаривались.
Она хватает его за руку.
– Но ведь не здесь. – Она понимает, что уже практически умоляет. – Здесь теперь абсолютно безопасно. Ты же читал последнее письмо. Она дежурит, наблюдая за небом, вместе со старшим мальчиком. Уж скорее там начнут бомбить, чем здесь.
– Нет, – повторяет Редж. – Она не вернется домой сейчас. До самого заключения мира. Для нее безопаснее оставаться там.
Почему это он устанавливает правила? – возмущенно недоумевает Милли. С какой стати именно он решил, что девочка должна уехать, а теперь решает, что она должна там оставаться?
В коробке, что в чулане, Милли находит пасхальное платьице, с буфами и круглым воротничком. Туфли давно потерялись. Она отдает это платье в церковь, вместе с другими вещами.
Уильям
Свой план Уильям объявляет за ужином, когда еду уже разложили по тарелкам, но мама еще не взяла в руки вилку.
– Итак, – начинает он, разворачивая салфетку, определенно нервничая, – я хочу на лето остаться здесь. Тогда я смогу дежурить и даже взять несколько дополнительных часов каждый день. – Он не осмеливается взглянуть на остальных, поэтому не поднимает головы, взгляд уперт в картофельное пюре.
– Уилли! – восклицает Джеральд. – Что ты такое говоришь? Разумеется, ты поедешь в Мэн. Как всегда.
Уильям вскидывает голову и пристально смотрит на брата. Он знал, что Джеральд среагирует первым. Остальные пока осмысливают новость, соображая, как ответить. Интересно, что думает Беа.
– О нет, – выдыхает мама. Уильям косится на нее и видит, что она уставилась на отца. – Ты не можешь остаться здесь на лето. – Потянувшись к нему, она гладит его по руке. – Ну право, Уильям, что это пришло тебе в голову? Мы едем в Мэн всей семьей. Это наши каникулы. Семейные
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 81
