уложить в госпиталь. Вся троица крейсеров вытянулась следом с семеркой дестройеров — как только броненосцы минуют траверз Санчандао, капитан 1-го ранга Эссен тут же вырвется в море со своим отрядом. А там уже будет действовать по ситуации, но в любом случае всегда сможет прийти на помощь «Пересвету».
— Отправьте Бойсману радиограмму — пусть идет к нам навстречу, и заберет три «сокола»… Нет — миноносцам идти к перешейку, и при необходимости оказать помощь полкам Фока. У них есть чугунные гранаты, фугасы там потребуются, посмотрите, что твориться на перешейке. А приход кораблей взбодрит нашу пехоту, пусть даже это будет чревато потерей одного-двух миноносцев. Ничего страшного — от вражеских крейсеров они убегут, а с миноносцами будут теперь драться на равных.
Матусевич знал, о чем говорил — все порт-артурские миноносцы лишились кормовой 47 мм пушки, получив взамен 75 мм орудие Кане, из числа снятых с крейсеров. Так что теперь японские дестройеры не имеют над ними превосходства в артиллерийском бою, в котором теперь все будет решать одна лишь выучка комендоров…
Русские миноносцы после перевооружения на два 75 мм орудия Кане. К сожалению, в боях под Порт-Артуром так был вооружен после ремонта только один корабль…
Глава 11
— Ваше превосходительство, генерал-майор Надеин на позиции сражен наповал, убит шрапнелью в голову. В командование войсками вступил полковник Ирман, и ждет ваших распоряжений…
— Каких распоряжений, поручик, пусть сражаются до конца, отступления не будет. Держать позиции, любой ценой удержать! Зубами вцепиться, но окопы за собой оставить. Передайте полковнику — хоть все свои пушки потеряет, но бить картечью в упор, подкреплений у меня нет! Так что хоть на четвереньки вставайте и лайте, но японцев не пропускайте! Оставит позиции — всех нас предаст — так и передайте. Превеликой шельмой его назову, и от командования артиллерийской бригадой быть ему отстраненным!
Уже пожилой, пошел шестьдесят второй год жизни, командир 4-й Восточно-Сибирской стрелковой дивизии генерал-майор Фок разъярился, и по своему обыкновению перешел на ругань, которой за долгие годы службы виртуозно научился общаться с нижними чинами. Те его, однако, уважали — о солдатах он заботился, кормежка в дивизии была самой лучшей, как и довольствие, никаких зуботычин — генерал такое отношение со стороны офицеров извел. Да и без необходимости кровь старался понапрасну не лить, берег солдат, а те его в ответ почтительно и любовно именовали «папашей» — такого отношения только Фок удостоился ото всех солдат гарнизона, других генералов так никого подобными «почетными прозвищами» не именовали. Да и репутацию имел соответствующую — настоящий боевой генерал, каковых в русской армии было не так много.
В войну с турками капитан Фок стал одним из первых офицеров, кого наградили за храбрость в бою орденом святого Георгия 4-й степени. А потом нелегкая служба под жарким солнцем Туркестана, где командовал Закаспийским батальоном. И судьба занесла пять лет тому назад на Дальний Восток, где уже генерал-майором стал начальником 4-й Восточно-Сибирской стрелковой бригады, отличился в походе на Пекин, был ранен в бою с «боксерами», и получил «золотое оружие». С началом войны бригада была развернута в дивизию, а Александр Викторович уже знал, что представление к чину генерал-лейтенанта уже подписано, и скоро последует высочайший приказ. Все дело в том, что должность он сейчас имел «начальника», но таковым не был — а лишь «командиром», как и Кондратенко, а потому ждал с нетерпением «высочайшего» приказа, чтобы сразу добавить на погоны третью звездочку, и сравнятся в чине со Стесселем и Смирновым. А там и очередного «Георгия», уже на «шею» получить — подобно Стесселю, представление на которого утверждено наместником. Так что оборона перешейка сейчас для Фока стала первостатейным делом — одному с тремя полками сражаться против серьезных сил двух неприятельских армий многого стоит. И в отличие от майских боев теперь уходить с позиций не собирался, и причиной тому была эскадра, что сейчас находилась в Талиенванском заливе.
— Передайте полковнику Ирману мое настоятельное напоминание — там он обретет себе генеральские погоны, только пусть удержит позиции. И вот этот крест отдам, более достойного офицера не вижу!
Фок умел действовать «кнутом» и «пряником» — и сейчас прижал ладонью к груди беленький крестик. В том, что такой наградой отметят Ирмана, он сейчас не сомневался — устоять на нангалинских позициях дорогого стоит. Вот только зная порывистый характер полковника, можно было не сомневаться, что тот скорее сложит голову в том аду, чем отступит. И это при том, что Владимира Александровича он на дух не переваривал, но сейчас можно было обещать что угодно, ведь на кону его собственная карьера. Или смерть — для себя генерал решил, что с перешейка не уйдет.
— Полковнику Савицкому передайте, чтобы вступил во временное командование 1-й бригадой. Удержит позиции его 14-й полк, напишу представление, чтобы стал ее постоянным командиром!
Обещание тоже дорогого стоило — назначить полковника командиром бригады означало, что если Стессель не станет препятствовать, а он этого делать не станет, то получить чин генерал-майора и стать уже «начальником» бригады только вопрос времени, или везения — убить могут раньше. А так из трех генеральских должностей, есть только командир артиллерийской бригады, обе «стрелковые» вакантны, хотя старика Надеина, которому исполнилось 65 лет, было немного жаль, никогда ему не перечил. Но Фок был как раз из категории тех людей, что никогда не скорбел об утрате подчиненных ему генералов и офицеров, и спокойно посылал их на смерть.
— Все доложу в точности, ваше превосходительство!
Поручик в изодранном летнем кителе, перекрашенном из белого в какой-то зеленоватый с коричневыми разводами цвет, тут же бросился назад, исполнив поручение — с лошадьми было плохо, но тут то бежать всего-ничего, со всеми изгибами дороги едва три версты будет, но скорее меньше.
Рядом громыхнуло — станцию, где Фок находился со своим штабом, вот уже два часа обстреливали японская артиллерия, причем сразу с двух сторон — с севера, от Цзиньчжоу, и с юга, от Нангалина.
Гору Наньшань, защищаемую, как и в прошлый раз, 5-м восточно-сибирским стрелковым полком, японцы штурмовали беспрерывно, но столь же безуспешно. Полковник Третьяков попросил еще до самой высадки в Талиенване поставить именно туда свои батальоны — гора для них была знакома, и трое суток они удерживали позиции на ней. Вот и сейчас его
