детьми, они никого не слушают! — вернул ей Фил.
Ситуация и вправду складывалась из ряда вон, девочку срочно, всеми правдами и неправдами нужно было вернуть обратно во дверец.
— Как долго отсюда до Тринадцатого города? — задумчиво спросил я.
— Да, почитай, что месяц пути на конях, да и то ежели поспешать, — почесав макушку ответил старшой.
— Месяц⁈ — схватившись за голову, простонал Фил.
Агафон нервно перетаптывался с ноги на ногу, было заметно, что гиганта тревожит вынужденная заминка. Выяснения отношений с Венди можно было отложить на потом. Сейчас же требовалось решить вопрос с проклятием Питера.
— Ладно, Фил, подумаем об этом потом, после того как я навещу Питера, — окончательно решил я.– Оставайтесь с Томашем здесь и глаз не сводите с этой маленькой вредины.
— Будем смотреть в четыре глаза, — пообещал Томаш.
— Все равно у тебя, сокол, ничего не выйдет, — показала мне язык Венди и, протянув руку, потребовала. — Отдай подаренный мной коготь медведя. Ты его не достоин!
Я уже давным-давно забыл про этот коготь, но отдавать всё равно его не хотелось.
— А ты знаешь, что подарки неотдарки? — обиделся я.
— А ты знаешь, что друзей не выдают? — уткнув руки в боки, спросила Венди.
Я вздохнул и вернул Венди её коготь. Не время было заниматься воспитанием.
— Злыдня! — буркнул я. — Показывайте путь, Агафон.
Гигант заметно обрадовался и повел меня к Питеру.
Мы спустились в неглубокий подвал. По его стенам висели факелы, подсвечивая огромную стальную клеть, решетки на ней были двойные. Посреди клети сидел мужчина с длинными спутанными волосами и всклокоченной бородой и раскачивался взад-вперед. Он что-то бормотал себе под нос, то смеясь, то всхлипывая. От одного вида его состояния делалось как-то не по себе.
— Я сам сковал клеть, стены Питер ломал. Солнечного света он боится, поэтому приходится держать его под землей — сказал Старший и добавил, словно оправдываясь. — Ни кровать, ни чего-то другого поставить здесь нельзя, он всё ломает. Приходится, чтобы как-то хоть его помыть окатывать водой. Непросто и ему и нам.
Я кивнул, показывая, что всё понимаю и не осуждаю их методов.
Прикрыл глаза и попытался сосредоточится на голове Питера. Мозг представлял собой разорванные в клочья нейронные сети. Так могла бы выглядеть вселенная после большего взрыва, снова обратившаяся в хаос. Я был бессилен собрать этот ребус.
Я всё же попробовал восстановить что-то. Питер от моих попыток упал и страшно захрипел. Пришлось признать себе, что я не Бог, что я не выиграю этот бой, тем орижием, что имею.
— Я не смогу его вылечить, — тихо признал я.– Простите, Агафон.
Глава 7
Агафон шумно выдохнул. Закрыл лицо огромными мозолистыми руками. Какое-то время он стоял так, покачиваясь из стороны в сторону. Словно пытаясь убаюкать боль и не дать прорваться горю и страху, обуявших его душу. Мне до одури стало жаль кузнеца.
— Да, — убрав руки от лица, сдержано выдохнул он. — Я понимаю, сокол. Значит, нам уже ничто не поможет! Такова судьба.
— Мне жаль, — искренне расстроился я.
В это время сверху начал нарастать шум. Слышался топот ног, яростные окрики Фила. Оправдательный бубнеж Томаша. Голоса становились всё отчетливей, всё ближе.
— Венди, а ну сейчас же вернись! — потребовал Фил и голос его прозвучал совсем рядом.
Но Венди уже вбежала в подвал и спряталась за меня.
— Иди сюда, злыдня! — потребовал Фил, сжимая кулаки.
Рыжий запыхался, волосы его были всклокочены, а в глазах сверкали молнии.
— А вот и не пойду, — выглянув из-за меня, девочка состроила Филу рожу. — Сам ты злыдень!
— Венди, хватит. Это не место для игр, — тихо сказал я.
Вся эта комичная сцена была неуместна здесь и сейчас. Мне и без того было стыдно перед Агафоном, а теперь и вовсе хотелось сквозь землю провалиться.
— Что, не получилось у тебя, сокол, вылечить Питера? — вдруг насмешливо поинтересовалась Венди.
«А ты откуда…?» — от неожиданности хотел спросить я, но удержал себя, так как именно этого вопроса, судя по всему, Венди и добивалась.
— И не получится, — довольно кивнула она. — Всё потому, что ты не знаешь, какое это проклятье.
— Вы что, и в четыре глаза не могли уследить за одной маленькой девочкой? — вместо ответа обратился я к Филу и Томашу.
— Я отлучился… ммм, ну, в общем, в уборную, — пояснил Фил и, обличительно ткнув пальцем в Томаша, добавил. — А этот придурок стал скорее связываться со своей Лейлой, чтобы сообщить ей о Венди. Венди, между тем, воспользовалась ситуацией и побежала сюда.
Я тяжело вздохнул. Мы все трое оказались в заложниках у маленькой девочки. Мы абсолютно не знали, как с ней обращаться. Была б она мужиком или на худой конец мальчиком, можно было бы дать пару тумаков в воспитательных целях и всё бы стало понятно. А здесь…
— Ты послушай меня сокол, послушай хоть раз! — тем временем потребовала Венди, дергая меня за рубаху.– На этом несчастном Питере и всей деревне проклятье, и не простое проклятье, а временная петля!
— Откуда ты это всё взяла про какую-то петлю и проклятье? — снова вздохнул я, прося у Триликого побольше терпения себе в помощь.
— Я читала о проклятьях мира в книгах Блейзы, у неё была большая библиотека, — пояснила Венди, старательно называя свою мать по имени. — Проклятье временной петли одно из самых сильных из известных нашему миру проклятий. Многие относят его к мифическим проклятьям и подвергают сомнению его существование. Известно про него немного. В книгах сказано, что попасть во временную петлю может только человек, который сам чувствует за собой большую вину. По описанию — один в один.
— Не совсем, — возразил я, — причем здесь тогда жители деревни? Они ведь тоже чувствуют себя проклятыми.
— Это объяснимо, — деловито покачала головой девочка. — Проклятье очень мощное, оно создает воронку вокруг проклятого. В эту воронку затягивает окружающих, причастных к жизни Питера. Воспроизводя снова и снова свою ошибку и её последствия, проклятый множит страдания и свои, и тех, кто рядом. Жизнь как будто замирает, становится для этих людей статичной.
— Вот-вот, дело говорит, девчонка, — хмуро поддакнул Агафон. — Так мы и чувствуем, будто
