Я сейчас на море с кузенами и братишкой, тут так классно, просто супер! Спасибо за письмо, оно прикольное. Не забудь меня за каникулы. Пока.
Целую.
Лора.На лицевой стороне открытки монтаж из видов Вандеи: замок в Нуармутье, жилые дома в Сен-Жан-де-Мон, морской берег в Нотр-Дам-де-Мон, скалы в море у Сент-Илер-де-Рие. Я читал и перечитывал эту открытку десятки раз, меня не оставляло удивительное чувство, что я для Лоры особенный. Она просит не забывать ее — да дня не проходит, чтобы я о ней не думал. В следующем письме я собирался сказать ей, как много она значит для меня, сказать, что первый раз в жизни мне, кажется, удается связно изложить кому-то свои мысли, что я хотел бы рассказать ей всю свою жизнь и даже когда-нибудь приехать к ней во Францию.
Второй хорошей новостью начала каникул было то, что мои родители после нескольких месяцев холодной войны снова разговаривали друг с другом. Они поздравили меня с переходом в шестой класс. Сказали: «Мы тобой гордимся». «Мы» — значит, вдвоем, значит, вместе. Значит, можно надеяться!
Пасифик позвонил поздравить меня из Руанды. Рассказал, что возобновились мирные переговоры, что у него все хорошо, он по всем соскучился и ему жаль, что в этот торжественный день он не с нами. В Руанде он влюбился в одну девушку, и недавно они обручились. Ему не терпелось представить ее семье. Ее зовут Жанна, и, по словам Пасифика, это самая красивая женщина во всей области Великих Африканских озер. Он признался мне по телефону, что сразу после войны собирается стать певцом, чтобы в своих собственных песнях прославить красоту своей невесты.
В общем, все как-то утрясалось, жизнь понемногу снова входила в колею, и я в тот вечер упивался счастьем: вокруг были все, кого я люблю и кто любит меня.
Жак расположился на нашей просторной террасе и рассказывал потрясенной публике о своей охоте на крокодилов. Поигрывал бицепсами, выпячивал грудь, грохотал своим раскатистым валлонским «ррр». Лихим жестом киношного ковбоя выхватывал серебряную зажигалку «Зиппо» из кармана, точно револьвер из кобуры, одну за другой зажигал и небрежно заталкивал в угол рта сигареты. Это неотразимо действовало на мадам Экономопулос, покоренную его обаянием и юмором. Она расточала Жаку похвалы, которые он с удовольствием принимал, заливисто, как влюбленная девочка, смеялась его шуткам. Оба удивлялись, как это они не встретились раньше, и предавались бесконечным воспоминаниям о старом добром времени, когда Бужумбура еще называлась Узумбура, о «Гранд-отеле», о балах в отеле «Пагидас» и джазовых оркестрах, о кино «Кит-Кат», американских красавицах, «кадиллаках» и «шевроле» на улицах города, об их общей любви к орхидеям, хорошему вину из далекой Европы, о загадочном исчезновении французского телеведущего Филиппа де Дьелеве и его спутников в районе ГЭС у водопада Инга, об извержениях Ньирагонго и изумительных потоках лавы, о чудном местном климате, о красоте озер и рек…
