его личным учеником, Сяое? — томно шепчет она на ухо смутившегося братца.
— Конечно, хочу. Его прошлый личный ученик стал Верховным богом в пантеоне нашего родного мира.
— Ты очаровательно амбициозен, Сяое, — улыбается Сяои.
Она сама пишет стихотворение-приглашение учителю Ли. И когда тот жадно ласкает её тело, представляет на месте учителя Ежана. Так проще. Она уже давно не запоминает имена и лица своих любовников, потому что все они «не те». На место «того самого, единственного» Сяои окончательно и бесповоротно ставит в своих мыслях Ежана. Брат точно не сделает ей больно, ведь он, как бы она ни соблазняла, испытывая его, никогда не прикасается к ней.
* * *
Ученик В бесит. Дело не в том, что он метит на её место подле Ежана и всячески доказывает лояльность и преданность. Просто… Сяои не удаётся его соблазнить. А кроме Ежана с ней таких осечек ещё не случалось. Но с братом всё понятно, он и не должен её желать — они же родственники. А этот?.. И ведь хочет её. Подумаешь, какой принципиальный! Ещё и девственник, который ничего не умеет, но своим мужским достоинством в неё то и дело тычет.
Сяои из кожи вон лезет, чтобы уязвить и соблазнить вторженца в их с братом тесный мирок, но всё тщетно. И в какой-то миг она смиряется.
Пусть будет второе исключение из правила: все мужчины опасны и не стоят доверия.
Откуда в ней вообще взялась эта уверенность? Сяои не любит и не хочет вспоминать. Она так старается, что порой кажется, что этого никогда не было, не происходило, не с ней…
Пьяный отец, который бьёт её по лицу, когда она пытается защитить от побоев мать. От страха и боли она даже описалась. Было очень стыдно, страшно и обидно. Странно, что боли она почти не помнит, хотя синяк потом долго сходил.
Её первый мужчина, который достаёт приспособление в виде мужского полового органа, явно больше чем требуется, и манит к себе. Впереди её ждёт долгая, унизительная и мучительная пытка под визгливые смешки господина.
Второй… муж, которому она подсыпала возбуждающее средство и который согнал весь гарем в свою спальню. Они с наложницами ненавидят друг друга и подкидывают ему одну эротическую пытку за другой. От расплавленного горячего воска у неё даже после вознесения остался уродливый ожог под грудью.
И все эти ненасытные, избалованные, зажравшиеся боги…
Сяои их просто ненавидит. Порой она мечтает о том, чтобы кто-то уничтожил Небеса и всех этих… богов.
* * *
Большую часть времени стажёрка А её раздражает. Бесить начинает, когда Ежан принимается лепетать глупый влюблённый бред. А возненавидела её Сяои из-за Ваньлуна…
Виновен ли в создании тёмного бога Ежан? Разумеется, нет!
Виноваты Верховные боги, которые никого об опасности создания тёмных богов не предупреждают. Виновата Сяоа, которая, помимо того что просто дура, так ещё и сойти с ума, как все нормальные богини, не может! Виноват тёмный бог, который не способен самоубиться вместе с Сяоа. Наконец, виноваты демоновы Небеса. Но только не её брат.
Действительно проще их всех убить.
Как бы было прекрасно, останься они с братом единственными живыми существами во всём мире. Возможно, тогда она стала бы счастливой?..
Часть 5
Глава 5. Прощающаяся богиня
История Сяои оставила в душе Альфэй кровоточащую рану. Ей, как женщине из совсем другого мира и времени, оставалось только поражаться хитросплетению судьбы и психики, которое привело Сяои к плачевному итогу.
Могла ли жизнь бывшей подруги повернуться иначе, получи она от родных чуть больше любви и понимания? Или всё мог изменить Ежан, если бы чуть больше заботился о судьбе сестры? Сяои всю жизнь пыталась добиться любви родных. Даже тогда, когда у неё была возможность создать собственную семью, она поставила желания брата выше своих. Но сделало ли её это счастливой?
Жизнь Сяои была постоянной борьбой. Понимал ли это Ежан? Или ему было всё равно? Альфэй же он «приговорил» к сумасшествию и полюбил только в процессе её борьбы с «сердечным демоном». Может, и к Сяои он проникся тёплыми чувствами уже после того, как исковеркал ей жизнь в угоду своих желаний? Или же это иллюзия Сибилла наконец «открыла ему глаза» на страдания сестры?
Прошлое Сяои и Ежана оказалось причудливо переиначено в иллюзии. Первый господин-гаремовладелец всё же продал Сяои в бордель, поэтому его сыну она так и не досталась, тот вообще ушёл в заклинатели. Тем более о богах в качестве партнёров Сяои даже не задумалась.
Ежан очнулся, когда просадил всё наследство, а гарем отца благополучно самоуничтожился во взаимных интригах, он потерял расположение заклинательницы Джан и остался не у дел. Впрочем, тут он и сам уже был богом, но для спасения Сяои оказалось безнадёжно поздно что-то предпринимать. Хотя, к чести Ежана, тот всё равно пробовал.
Сибилл избавил Альфэй от необходимости пересматривать всё случившееся в иллюзии, оставив только понимание происходящего. Но следующую сцену он отчего-то показал полностью.
Помещение из сплошного камня — пещера, которая больше походила на подвал или пыточную. Одну из её стен занимали развешенные кнуты, плети, прочие довольно жуткие на вид приспособления из железа, кожи и дерева. В кадке внизу стояли замоченные тонкие прутья.
— Иди сюда, красотка. Знаю, что ты ждёшь не дождёшься, когда я как следует отхожу тебя по сладкой попке, — поманил затравленно озиравшуюся Сяои холёный, бесстыдно красивый заклинатель в чёрном балахоне. Его зрачки в свете факелов бликовали красным.
«Кто это?» — не удержалась Альфэй от вопроса.
«Нечестивый заклинатель, сбившийся с праведного пути», — пояснил увиденное Сибилл.
Сяои сама скинула с себя одежду и устроилась поперёк деревянной скамьи, выставив перед заклинателем требуемую часть тела.
Мужчина выбрал в кадке один из прутьев, на котором при ближайшем рассмотрении Альфэй заметила вязь заклинательских знаков. Резкий замах со свистом рассёк воздух. Шлепок по голой коже, как и вскрик Сяои, на миг оглушили.
От увиденного Альфэй замутило.
Нечестивого заклинателя же происходящее, казалось, только забавляло. Тот бил всё чаще и сильнее. Сяои орала, не сдерживаясь, хотя обычно владела собой очень хорошо. Знаки на прутике загорелись красным цветом, и мужчина прекратил порку.
Узлом скрутившие от отвращения внутренности чуть отпустило, и Альфэй выдохнула с облегчением, а Сяои разрыдалась в голос.
— Ну-ну… и следа не осталось. Я же совсем не хочу портить твою красоту, — нечестивый заклинатель погладил покрасневшие полушария. — Теперь ты готова услужить своему
