вдруг перешла на визг и принялась лупить Ежана по щекам.
Она раскраснелась и тяжело дышала, а радужки её глаз приобрели насыщенно красный оттенок.
«Что с ней?» — Альфэй напугала резкая перемена настроения бывшей подруги.
«Она сходит с ума, как и прочие нечестивые заклинатели до неё. Даже на праведном пути совершенствование несёт в себе много рисков, главным из которых является искажение ци», — откликнулся Сибилл.
Ежан стойко сносил побои, но Сяои этого было мало. Она приказала отвести его в пыточную и уж там опробовала и виденные ранее прутья с нанесёнными на них письменами, и плеть.
— Моли о пощаде. Скажи, что был не прав. Говори-говори-говори. Говори со мной! — голос Сяои с нотками истерики неприятно резал слух.
— Я виноват перед тобой. Ты абсолютно права, — повинился Ежан, но его слова ничуть не успокоили Сяои, чтобы он ни делал, она была недовольна.
— Вылечи его, завтра хочу опять с ним поразвлечься, — отшвырнув плеть, велела Сяои заглянувшей на её крики Пангфуа.
Последующие избиения, которые происходили с молчаливого согласия Ежана, Сибилл не показывал, дав Альфэй понимание, что после таких «семейных встреч» Пангфуа выносила Ежана едва ли не на руках.
Но Ежан не был бы собой, не соблазни он свою «надзирательницу» и лекаря.
— Ты предала меня, сестра, — заявила Сяои, однажды ворвавшись в пещеру Пангфуа в разгар соблазнения.
Альфэй пришлось довольствоваться верхней оголённой частью участников постельной сцены, потому что ракурс, который выбрал Сибилл, был крайне неудачен: большую часть происходящего заслонила фигура Сяои.
— Я только лечила его, как ты и просила, — подскочила с постели Пангфуа, наспех запахивая полы ханьфу.
— Прикасаться к брату дозволено лишь мне! — невпопад заорала Сяои. Она сжала кулаки с острыми ногтями до кровавых бороздок на ладонях, потом вскинула руку и вычертила кровью в воздухе иероглиф.
Пангфуа протестующе вскрикнула и осела к ногам соперницы.
Пока дамы разбирались между собой, Ежан успел одеться, и теперь Сибилл показал и его.
— Бери тело и иди за мной, — убедившись, что Ежан безропотно подчиняется, Сяои успокоилась. — Ты сам скоро поймешь, что так лучше всего. Все эти девицы только отвлекают тебя. Я всего лишь наказала тебя. Сам знаешь, что заслужил каждый удар. Ты понял⁈
Альфэй ещё не видела просторную пещеру, в которую Сяои привела Ежана, нёсшего тело Пангфуа. От Сибилла пришло понимание, что та служит ритуальным залом и местом сбора всей секты Нечестивых сестричек.
Ежан по приказу Сяои положил тело Пангфуа посреди залы и поправил на ней одежду, скрывая наготу.
Девушки входили в пещеру, но не торопились приблизиться ни к телу, ни к Сяои, которая уселась на каменное подобие трона. Ежан встал за спиной Сяои, и на него тоже косились с подозрением.
— Сестрица Ху, приведи своих подопечных, — развернула одну из девушек Сяои. — Остальные, встаньте вокруг тела нашей дорогой сестры Фуа-Фуа. Мы должны оживить её…
— Но разве это возможно? — пискнул кто-то.
— Всё возможно. Вопрос лишь в цене, — отмахнулась от сомнений Сяои.
Последней вернулась та самая сестрица Ху с целым выводком милых лисичек. Животных у нечестивых заклинательниц Альфэй ещё не видела и заволновалась. Сибилл отреагировал на её душевное состояние поглаживанием по спине. Это помогло ненадолго.
Сестрица Ху велела одной из лисичек сесть рядом с телом Пангфуа. Другие лисички встали рядом с каждой из девушек в круге.
— Можно начинать, старшая сестра? — подняла на Сяои сияющий взгляд сестрица Ху, и Сяои дала отмашку.
Процесс преображения Сибилл скрыл от Альфэй. Впрочем, даже так до её сознания дошёл нечеловеческий вой.
В следующий миг Альфэй увидела в зале побледневшего Ежана. Больше дюжины демонически прекрасных девушек и среди них ожившую Пангфуа. Все девушки, кроме Сяои и сестрицы Ху, скалили острые зубки и щеголяли лисьими ушками.
— Ты хорошо постаралась, сестрица Ху, — улыбка Сяои после случившегося пугала.
— О, старшая сестра даже не представляет как. Если вдруг со мной что-то случится, девочки разорвут виновника на тысячи кусочков, — оскалилась в ответ сестрица Ху.
Её ответ явно не пришёлся по вкусу Сяои, но на какое-то время она успокоилась, разобравшись со своей главной соперницей.
Теперь секта Нечестивых сестричек стала ещё более смертоносной. Хули-цзин даже не пытались скрыть свою хищную сущность, утаскивая в логово пожаловавших праведных заклинателей.
— Вопрос времени, когда вами заинтересуются боги. Будь осторожна, — попросил Ежан, когда после очередной порки Сяои сама залечивала его раны.
— Ты слеп из-за заклинательницы Джан, даже если она вознеслась и стала богиней, то ей нет ровным счётом никакого дела до такого неудачника, как ты! — передумав лечить, Сяои ударила его по свежим ранам.
* * *
Запястья Ежана прикованы к камню стены, в которую он упёрся лбом. Его спина в крови. На ней давно нет живого места.
— Хочу услышать это ещё раз. Скажи мне! — замахнувшись, ударила Сяои.
Альфэй узнала пыточную пещеру, в которой они оказались.
— Ох! М-м-м… Прости меня, сестра, — прошептал Ежан.
— Не то! Ещё раз. И перестань меня злить.
— Я люблю тебя, сестрёнка…
— Дальше, — с придыханием прошептала Сяои, прижав плеть к груди. — Скажи, как я тебя учила. Только вложи побольше чувств. Я же знаю, что ты умеешь.
— Меня заставили отказаться от тебя. Сам я бы никогда этого не сделал, — Ежан повернул голову, щекой вжимаясь в камень, и прикрыл глаза. — Но больше этого не повторится. Теперь мы навсегда вместе. Никто не встанет между нами. Ты — единственная моя семья.
— Я всегда это знала, — голос Сяои задрожал, словно она вот-вот расплачется, она протянула руку, чтобы прикоснуться к щеке Ежана…
— Нечестно, что с ним играешь только ты, — в пещеру бесшумно вошла хули-цзин, которая когда-то была Пангфуа, а за ней и другие.
— Сестрица Ху, ты совсем не присматриваешь за своими животными? — зарычала Сяои.
— Прости, старшая сестра. Я не могу их сдержать. Твой брат переполнен энергией ян. Сильнейшие заклинатели не могут с ним сравниться. Девочки… они стали слишком сильны, и я уже больше не могу с ними справиться, — призналась сестрица Ху.
— Тогда это сделаю я! — моментально вышла из себя Сяои.
— Подожди. Они слишком опасны! — Ежан пошевелился, пытаясь выпутаться из оков.
Тени поплыли, отражая преображение хули-цзин. Тявканье и визгливый смех смешались в какофонию, и
