стильно одетый холёный господин, гораздо старше предполагаемого супруга Эжени. Их матово белая кожа составляла разительный контраст с черным сгустком внутри.
Если вампиры существуют, то эльфиец пришёл по нужному адресу.Наверное по правилам этикета необходимо было представиться, но Эрег решил воспользоваться привилегиями Ордена и промолчать. Пока его иллюзия ещё не растаяла под воздействием сил преисподней.
Хорошо хоть одежда была настоящей, да и внешний образ он подобрал похожий на свой собственный.Вслед за провожатыми он вступил в обширный холл.
— Послание для его светлости от Совета Ордена. — Эрег небрежно продемонстрировал конверт еще раз, уповая на то, что если его иллюзия исчезнет, то в полумраке помещения освещаемого лишь свечами, внешность останется прежней.— Приятно познакомится. Я Григ Зубано — родной дядя молодого господина и представляю его интересы. Вы можете иметь дело со мной. — холеный господин старался говорить вежливо, но его улыбка выглядела так, как если бы вас приветствовал восставший из гроба мертвец.Эрег усмехнулся.
— К сожалению, я не уполномочен менять планы Совета.Григ вздохнул.
— Ну что ж. Пройдёмте тогда в кабинет.
Он повернулся к слуге.— Пригласи Андрэ ко мне.— Бедный мальчик, — неугомонный дядюшка великовозрастного ребёнка вновь обращался к Эрегу.
— Недавно он потерял отца. Для нас это была огромная потеря, а для Андрэ так и вообще страшный удар. Он остался совсем один. Мать с сестрой, конечно навещают ребёнка, но не так часто как хотелось бы.Эрег вежливо кивал, не забывая отмечать мелочи окружающей обстановки. Ковер, гасящий звуки шагов, лестница, проход. Пять дверей. Лестница вниз. Поворот и огромная арка зала. Эскорт из пятерых крепких и очевидно хорошо подготовленных телохранителей сопроводивший их к кабинету. У всех на месте души темная сущность. Это хорошо. Убить их будет очень легко.— Прошу вас, — проговорил дядюшка распахивая в кабинет двери.— Только после вас, — вежливо улыбнулся Эрег. — Я дал обет уступать при входе.Иллюзия всё еще работала, но он всё равно не собирался подставлять спину ни одному человеку в этом "радушном замке".Господин улыбнулся и проследовал в кабинет первым. Охрана — сразу за ним. Эрег вошел в помещение последним.Григ открыл один из шкафчиков и достал бутылку вина. Не интересуясь, будет ли пить гость он расставил бокалы и налил себе и "инквизитору."Эрегу стало смешно. Он пришёл сюда убивать, а не пить.
— Андрэ у нас особенный. Он уникальный. — продолжал между тем дядя особенного ребёнка отпивая немного вина. — Когда он родился... Это был день святого великомученика Егория. Мдаа. Так вот. Малыш пришёл в наш жестокий мир с очень ранимой и нежной душой. Тонкие эфирные материи которой не выносят столкновения с нашей грубой прозаической реальностью. Но вы не пьёте?— Обет, — равнодушно пожал плечами "инквизитор" поворачиваясь к дверям.Ибо в этот момент те распахнулись и вошёл нежный и одухотворённый Андрэ с "тонкой, ранимой душой".
Перед ними стоял здоровенный бугай средних лет, с абсолютно пустым лицом, кривым оскалом улыбки и тупым взглядом устремлённым куда-то внутрь себя. Очевидно ранимая душа сильно обременяла малого, ибо на её месте клубилась уже привычная сущность. И чувствовала она себя прекрасно. Внешне этот сгусток напоминал черного таракана.
Действительно, особенный ребёнок.
— Андрэ, познакомься, — широко улыбнулся дядюшка. — Этот Святой Брат привез тебе сообщение.
Эжени вышла замуж за идиота, который к тому же по совместительству являлся нежитью?
Эрег выдохнул через сжатые зубы. Она могла пойти на этот шаг только по принуждению или в результате насилия.
Плотная дубовая дверь захлопнулась.
Воин улыбнулся. Пятеро телохранителей и дядюшка сейчас были явно лишними в этом помещении.
Эжени.
Для меня проще было действовать всегда самой. Кошмар ожидания медленно сводил с ума.
— Не волнуйся, — шептал лес возвращая меня в реальность. — Всё будет хорошо. За темной ночью непременно следует день, а солнечные лучи прогоняют самый плотный мрак.
Легкое дыхание ветра несло запахи хвои и аромат цветущих трав, а птицы весело исполняли свои незатейливые гимны в честь солнечного утра, ссорились, мирились и проводили конкурс на лучшего певца.
Вечность текла, струилась через простоту обычной жизни которая была тут такой же, как десятки и возможно сотни лет назад.
Она шла своим чередом и эта кажущаяся незыблемость бытия должна была успокоить меня и увести от череды горьких мыслей.
На очень короткое время ко мне возвращалась вера в лучшее, но потом черное покрывало безнадёжного глухого отчаяния вновь окутывало разум.
— Смирись, — пыталась я успокоить мечущуюся стонущую душу и не могла.
Невольно вспоминалось наше путешествие, разговоры в пути и до меня наконец дошло, что Эрег был просто очень рад остаться наедине со мной, когда только мы вдвоём и никто не слоняется поблизости.
И легкомысленное (как мне тогда казалось) настроение и "глупая" болтовня эльфийца проистекали именно по этой причине. А не увидела я этого только лишь потому, что не рассматривала наши отношения с другой стороны.
Да и к чему?
Моя жизнь завершилась давным-давно, в том дальнем прошлом, когда я еще могла любить и радоваться новому дню.
Я не смогу озарить счастьем чужую жизнь и подарить кому-то желаемое. У меня осталась только цель, как у солдата на поле боя.
Эрег же не раздумывал о будущем.
Он просто наслаждался нашим коротким путешествием и возможностью побыть со мной наедине.
Дальше я старалась не думать.
Потому что...
Я знала, он не вернется.
Знание шло откуда-то из глубины души. Я отметала, не хотела думать об этом, старалась выбросить чёрные предчувствия. Ничего не исправить и мне уже не вернуть прошлое.
Да и поступить иначе я не могла. Я так желала вернуть свою потерю, что не видела ничего вокруг.
— Как я могла отправить его в это логово крыс. Одного. Я должна находится рядом, помочь, подсказать.
"—Ты веришь мне?"
Больше чем кому-либо в этом мире,
" — Не слушай суетливые мысли. Они искажают реальность. Просто поверь мне. Поверь так, чтобы не идти следом. По-настоящему."
По-настоящему.
Как будто это может что-то изменить. Убрать чужую подлость, низость и зло творящееся в долине. Да и разве моё доверие поможет одержать победу или спасти того, кто открыт и беспомощен перед коварством человека.
И... я не всё рассказала ему. Он будет
