шанса на победу, но в глубине души понимал, что все его старания тщетны и от рождённых светлых богов вряд ли удастся уйти, если только они сами его не отпустят. Что, конечно, вряд ли.
Так что условие учителя Хоу прозвучало для Сибилла, словно музыка для ушей. У них с Альфэй появилась слабая надежда.
Впрочем, до этого шанса на спасение ещё нужно было дожить.
— Дети росли… — тем временем продолжил вспоминать былое учитель Хоу. — Им стали тесны собственные сотворённые миры и их создания. Хотелось найти друзей, таких же, как они сами, богов. Но Синьхуа не была готова выпустить наших малюток из-под опеки. Она видела несколько моих сражений и была уверена, что тёмные боги — неподходящая компания и самое страшное, что может случиться с приличными светлыми богами. Так она придумала сотворить товарищей для игр нашим детям. Вскоре на Небеса стали попадать первые вознёсшиеся боги из её миров. Меня возня с малышнёй мало интересовала. Я порой отлучался, навещая старых друзей, исследовал вместе с ними заброшенные и умирающие миры. Так что выстраивание системы Небес, которую ты знаешь сейчас, прошла мимо меня. Появлялись новые павильоны вознёсшихся богов. Дворец правосудия. Учебные павильоны. Наши мальчишки росли, их игры становились всё изобретательнее и сложнее. Тянбай придумал врата, притягивающие вознёсшихся светлых богов. Но пока они с Хаотаном настраивали их, к ужасу Синьхуа на Небеса попало несколько тёмных богов — таких же малолетних оболтусов, как наши мальчики. Синьхуа не успокоилась, пока не спровадила тёмных малолеток, но один оказался упёртым. Приглянулась ему наша ненаглядная младшенькая Юйхуа. Ни в какую не желал покидать Небеса. И ведь добился взаимности… Да… Красивая была пара, они отлично смотрелись вместе, прямо как мы с Синьхуа… Хороший был малец, — дрогнул сильный голос.
Сибилл не успел и глазом моргнуть, как в руке учителя Хоу вместо чаши оказался кувшин вина, который тот осушил в один долгий глоток.
— Что стало с тёмным богом, полюбившим вашу дочь, учитель? — тихо напомнил Сибилл.
— Он стал моим учеником. Всё же для дочери я хотел самого лучшего… Потому взялся воспитывать мальца. Жена и сыновья в штыки встретили желание Юйхуа связать себя до конца дней с тёмным богом… Я думал, что однажды они смирятся, когда поймут, что Чунь — прекрасный перспективный парень, который больше жизни любит наше сокровище. Но я недооценил их предубеждённость и страх перед тёмными богами… Тогда я списывал все тревожные предзнаменования на блажь жены, её излишнюю опеку, милое чудачество и неловкость. На заботу о детях и сильную тревожность… Да на что угодно!
На столе появилась целая колонна кувшинов с вином, и учитель Хоу залпом осушил два из них.
— Однажды я просто не смог пробиться в сны Синьхуа. Небеса оказались закрыты для меня — одного из Верховных богов этого мира. У меня не осталось ничего: ни семьи, ни дома, ни ученика. Я ждал возможности попасть на Небеса тысячу лет, чтобы спросить, за что семья так поступила со мной… За всё спросить.
Учитель Хоу опустошал один кувшин за другим, словно действительно мог напиться во сне до потери сознания. Потом его рука замерла в воздухе, не донеся очередной кувшин до рта, а взгляд невидяще устремился в пустоту.
— Получается, всё это время… столетия… Синьхуа не доверяла мне. В её любви усомниться не могу, всё же у меня тройное доказательство: двое сыновей и дочка — рождённые боги. Но любовь, как оказалось, ничто в сравнении со страхом. Я же никогда голос на неё не повышал. Мальчишек за проказы не шлёпал, потому что Синьхуа боялась, что моя разрушительная энергия может им навредить. Но, чую, лупить этих шалопаев нужно было как следует, пока ещё это могло хоть чем-то помочь и научить почтительному отношению к старшим. Сейчас-то уже поздно воспитывать… Столько времени упущено…
— Насколько я понял из воспоминаний светлых богов, попавших в Лабиринт кошмаров, у нынешних Верховных богов Небес, близнецов Лянь, нет детей — рождённых богов. У них большой гарем, который они прячут в своём павильоне, но нет жён, только наложницы. А богиня Юйхуа до сих пор так и не вышла замуж, — сказал Сибилл, когда учитель замолчал, чтобы разобраться с очередным кувшином вина.
— В ком силён страх, тот не ведает любви. Страх порождает лишь разрушение. Уж кому-кому, а тёмному богу в этом можно верить! — Лянь Хоу поднёс кувшин с вином и ударил им о чашу в руках Сибилла, чокаясь.
Сибилл отпил из чаши, с запозданием понимая, что в ней уже давно вино вместо чая.
Учитель, видимо, был из тех, кто и печали, и радости в жизни встречает кувшином вина. А компания во времена взлётов и падений требовалась каждому.
История сотворения Небес и замены их богов-творцов задевала глубинный страх Сибилла — быть отвергнутым Альфэй. Его создание, борьба и выживание, преследование и прорыв на Небеса — весь опыт подсказывал, что в любой момент идиллия может быть стёрта исчезновением его богини. В случае с учителем, того вообще выставили за порог собственного дома, ничего не объяснив.
Когда Сибилл только появился на Небесах, то сразу же узнал, что пришёлся не ко двору и приговорён к уничтожению. Без объяснений. Но он совсем не удивился. Ведь внутренне ждал этого. Знал, что не пара для Альфэй, что она всё ещё не приняла его.
На мгновение Сибилл замер, прокручивая последнюю мысль. Он знал… Или предвидел?..
Но был ли иной выход, когда Альфэй не доверяла ему? Недосказанность и замалчивание проблем — не это ли приводило их к недопониманию в прошлом? А теперь?.. Готова ли она выслушать его? Захочет ли понять и попробовать взглянуть на мир с его точки зрения? Получится ли принять друг друга такими, какие есть? Упрямыми. Сильными. Со своим мнением и принципами? Он вообще сможет найти слова, которые убедят её окончательно встать на его сторону, чтобы разделить жизнь, сколько бы дней или мгновений в ней не осталось?
Чувства, как и в случае с Лянь Хоу, какими бы прекрасными и всепоглощающими ни были, не могли решить всего. Порой даже богам не хватало немножечко веры. Веры, которая составляла саму суть бога и основу его силы.
Ничья другая вера не могла для Сибилла заменить веры в него любимой женщины. Именно она стала источником его бессилия и всемогущества. Дарила и отбирала ощущение прочной опоры под ногами. Он нуждался в ней, словно в воздухе,
