Марена.
Матушка тогда была очень занята, а мне не терпелось приступить к занятиям по воздухоплаванию.
– Мам, ну давай я тебе подсоблю, – не унималась я, – могу покормить брата! Я уже совсем взрослая! Просто скажи, что делать и как, вдвоем быстрее получится…
Она с недоверием посмотрела на меня:
– Точно сможешь? Постараешься?
– Конечно, матушка! Я очень постараюсь! – с готовностью вытянулась в струнку перед ней и нетерпеливо кивая головой.
Она рассмеялась:
– Хорошо, дочь, смотри. Берёшь ложку, немного каши и отправляешь в ротик брату, приговаривая при этом, что кашка вкусная и полезная, что он будет сильным и большим, если съест ещё ложечку, – последние слова, скорее матушка не мне проговорила, а моему малому брату. Да так смешно и картаво, что я тоже рассмеялась и срочно потребовала повторить.
– Давай, покажи сама. Я прослежу, можно ли тебе доверить Власа.
– Конечно! – я с готовностью схватила ложку, окунула в кашу, и начала протягивать её брату, – А вот это ковёр-самолёт парит над столом и просит посадки! – с улыбкой подмигнула ему, – Открывайте ворота!
Он ошалело смотрел на меня, ни слова не понимая. Я растерянно посмотрела на матушку, а она, сдавливая смех, прикрыв ладонью уста, аж покраснела! Я поняла, что от неё помощи в этот момент ждать не стоит. Братик, недоумевая, что же я от него хочу, начал выгибать губки вниз уголками. Верный признак – сейчас будет плач и крик! Я попробовала снова:
– А кто тут у нас такой голодный? Власик, ну открой ротик, будь хорошим мальчиком… А-ам! – наконец брат сообразил, и, повторяя за мной, причмокнув, «амкнул». Я только и успела ложку засунуть с кашей. – Получилось! Умничка!
Матушка погладила меня по голове:
– Ну, думаю, у вас все получится и дальше. Ты молодец, только не нужно так ему ложку в рот запихивать. Будь осторожна. Он ещё мал, движения неровные… А я пойду во двор гусей кормить. Как закончите – выходите вместе, начнем занятия.
– Хорошо, матушка!
Она тихо выплыла из горницы, шурша накрахмаленными полами сарафана.
Мы с братом быстро управились. Я корчила рожицы, открывая рот, сопровождая каждый свой номер словом: «А-ам!», а Влас заворожённо смотрел на меня и, послушно открывая каждый раз ротик, получал следующую порцию сладкой тыквенной кашки, причмокивая и щурясь от удовольствия.
Так бы все прекрасно и закончилось, но тут случилось непредвиденное.
На очередном «заходе на посадку» я услышала снова этот треск в сенях. Такой звук обычно издаёт портал, когда включается. И я бы не обратила на это внимания, если бы не дополнительный тихий свист и шорох. Такой звук был непривычным для меня. Я отвлеклась от брата, насторожилась. Прислушалась. Тишина. Посмотрев на Власа, увидела, что он тоже внимательно смотрит на дверь. Я, резко обернувшись, еще раз бросила взгляд в пустоту. Тревожное чувство накатило так молниеносно и сильно, что аж голова пошла кругом! Внезапно потемнело всё вокруг, стало холодно и тоскливо! Я попробовала кричать, но звук увяз во влажной темноте и потух, почти не вышедший из уст.
Медленно, превозмогая какую-то неведомую мне силу, я туго постаралась повернуть голову к брату. Трудно, тяжко и странно, как в вязком меду муха, с неимоверным усилием я, наконец, увидела стул, на котором только что сидел Влас. Но его там не было! Паника и ужас охватили сердце! Глаза, еле двигаясь, искали в темноте знакомый лик, но ловили лишь красные искорки и пепел, туго и медленно плывущий мимо.
Вдруг вдалеке, в фиолетовой дымке, стали проступать очертания силуэта. Сначала чёрным, потом, клубясь, наполнялся образ сиреневой дымкой. Женщина. Стройна, как травинка. Так прекрасна! Чёрные её кудри, развиваясь, струились по белым плечам, завораживая своим танцем, переливаясь синим цветом. Вот лицо сквозь дымку теперь можно было рассмотреть… О, Боги! Да это же Марена! Эти прекрасные бездонные глаза! Ни с какими другими их не спутать и никак не найти в себе сил отвести от них взгляда! Я вспомнила это тянущее жилы ощущение тоски и счастья, смотря прямо вглубь этой сияющей пустоты!
