class="p1">«Это уже перебор!», — начала просыпаться тихая ненависть на всё сказанное, и вскоре я просто резко поднялась, с громким скрипом отодвигая стул назад.
— Убирайся из моего дома, Белорецкий! Пока не вызвала полицию. Твоя самоуверенность не знает границ, абсолютно отсутствует чувство такта и раскаяния. Тебе ведь совершенно не жаль за содеянное одиннадцать лет назад, или может ещё меня обвинишь? М? Вырядилась не так, накрасилась вульгарно, вертела задницей перед твоим носом, и да, — наигранно воодушевлённо улыбнулась, взмахивая руками. — Даже не говорила, что ещё не совершеннолетняя, и уж точно не просила оставить меня в покое и дать уйти. Конечно нет! — сарказм так и сочился из меня. — А ты в этой историй ангел божий! Тебя нагло соблазнили, воспользовались и бросили. И именно ты у нас обиженная сторона, — изобразила мнимые слёзы на щеке и, как смахиваю их с щёк.
Мужчина злился. Смотрел исподлобья, нахмурив брови, вены на шее вздулись от напряжения, на идеальном лице заходили желваки, а рука на стуле сжалась в кулак. Вся поза крайне напряжённая. Но то ли от ещё не выветрившегося тумана хмеля в голове, то ли от ненависти, поглотившей в миг, словно не замечала всех метаморфоз, происходивших с моим насильником. И меня несло дальше…
— Все эти одиннадцать лет представляла во всех красках сценарии твоего убийства, а потом вдруг передумала. Знаешь, убить можно любого, но легче вряд ли станет. И как-то решила, если встречу тебя ещё раз, то придумаю весьма извращённую месть. Конечно, ты не сможешь прочувствовать то, что чувствовала я физически, но морально… Ты испытаешь все грани разрушающего мира. Я могу позволить тебе насладиться моментом счастья, твоего личного триумфа, но однажды заберу это. Ты не сможешь излечить меня от ненависти к тебе, потому что с годами — она стала неотъемлемой частью меня, — с наслаждением прошипела, победно ухмыляясь.
Конечно, было глупо вываливать свой план, который, если честно, созрел в моей голове лишь на днях, но от того и интереснее. Он будет ждать удара в любой момент, находиться в постоянном напряжении, изводить все ресурсы, а когда останется без сил, в этот самый идеальный момент, я исчезну, и он не найдёт меня. Если так зациклен на мне, и даже после моих слов не откажется, то другого выбора сам не оставил.
— Глупо выкладывать свои планы, сладкая моя, — низким голосом сказал, но нет-нет, да проскальзывало тихое рычание, словно… нечеловеческое.
— Но ты ведь не сможешь бдить за мной вечно. Может, в один момент решишь, что я и правда влюбилась, готова на всё ради тебя, расслабишься, контроль отпустишь, а я хоп! — хлопнула в ладоши, крутанувшись на месте для пущего эффекта. — И исчезну! — лучезарно улыбнулась, раскинув руки в стороны. — Но знаешь, я ещё детально не продумывала план. На досуге обязательно займусь. И даже открыта к идеям.
— Ты… — зарычал, резко подрываясь и дёргаясь ко мне, но лишь выставила резко руку вперёд, не разрешая приближаться, и это даже подействовало.
— Но-но!
И понимая, что только злю его, вдруг решаю спрятаться в ванной, но стоит сдвинуться с места и Белорецкий поймает. А тут, как по подлости сценария для мужчины, букет с гортензиями стоял, подаренный именно им. Схватила цветы и швырнула в брюнета, выигрывая себе время. Заскочила в ванну, дёрнула дверь и даже почти закрыла, как она вновь распахнулась, да вместе со мной, так как я держалась за ручку. Но по глупости теперь оказалась в объятиях врага, смотрящего на меня сверху, как удав на мышь, и мечтающего задушить, а не придаться страсти.
— Ой! — тихо пискнула, то ли от страха, то ли от боли, едва мужчина впился пальцами в талию.
— Добегалась, Катерина, — низко прорычал, склоняясь ещё ниже и улыбаясь в страшном оскале.
— Я… К-катарина, — пролепетала, и вся былая смелость куда-то вмиг улетучилась.
Словно окунулась в прошлое, где я ещё малолетняя пигалица, не в силах справиться со взрослым дядей. Хотя сейчас ситуация не изменилась. Пусть и повзрослела, обрела уверенность и ожесточилась, но перед этим мужчиной бессильна. Мы одни в квартире, звукоизоляция слишком хорошая, и стоит мне закричать, никто не услышит. Чтобы добраться до телефона, сначала надо вырваться из стальных объятий, чего Арсений не позволит. Я беспомощна перед ним, и могу лишь сдаться, подыграть, тогда так больно не будет.
— Катерина, — припечатал Арсений, вдруг вжимая своим телом меня в стену. — Да, я поступил не лучшим образом, повёлся на тебя, как какой-то… юнец. Но прошлое не изменить. Встреть я тебя сейчас, поверь, ты бы всё равно была моей.
Каждое слово, как наждачка по открытой ране. Тушуюсь, осознавая серьёзность Белорецкого. Конечно, где-то кроются надежды, что это всё блеф, но всё же…
— Ты сломал меня, растоптал, решил, что я какая-то течная шлюха в череде твоих многочисленных подружек. И ради чего? Своего мимолётного желания? Не смог удержать член в штанах…
Без понятия, откуда проявилась смелость, но также резко заткнулась, стоило Арсению резко податься вперёд, оставляя между нашими лицами минимум пространства, а чёрные глаза вдруг блеснули золотом.
— Да. Я хотел тебя трахнуть, чтобы стонала подо мной и имя моё выкрикивала, вымаливая разрядки. И когда вернулся в комнату, а тебя не нашёл, весь клуб перерыл, все свои связи поднял, тебя ища, а ты пропала на грёбанных одиннадцать лет, каждый день отравляя мне жизнь.
— Это ещё и я виновата?! — не выдержала, повышая голос.
— Агрх! — зарычал, ударяя кулаком в стену, рядом с моим лицом, отчего раздался весьма характерный звук потрескавшейся штукатурки. — Во снах преследовала, наяву мерещилась в толпе прохожих. Уже решил, что ты ведьма и порчу навела. Ошибся. Обычная человеческая девчонка, а всю душу наизнанку вывернула. Только начал в себя приходить и забывать о тебе, и та встреча в ресторане, точно обухом по голове. Каюсь, не сразу признал, но потом… всю информацию предоставили, пазл сошёлся, и понял — МОЯ.
Слова-откровения, обескуражили уже меня. Да, мужчины могут навешать лапши на уши, но Арсений… вряд ли. Слишком быстрая речь, эмоциональная, на грани срыва. А в следующий момент меня подкинули и вот, наши лица уже на одном уровне, мои ноги на крепких бёдрах, грубые пальцы вцепляются в талию, словно в желании сломать кости. Мощная грудь резко вздымается и опускается, чувствую огонь, исходящий от Белорецкого, кажется, сама начинаю гореть.
— Сама на меня запрыгивать будешь, имя выкрикивать, о бОльшем просить, и я с огромной радостью воплощу твои самые извращённые фантазии в жизнь. Вместе в этом огне будем гореть. Не возможно иного исхода.
