далеко. Продолжай складывать футболки. Продолжай совать их в чемодан.
– Я так давно не летала на самолете, – говорю я. – Никита сделала мне подборку фильмов, которые можно посмотреть, но подозреваю, что просто отрублюсь на все время полета. Жалко, у меня нет такой шейной подушки. Наверное, проснусь с болью в шее после сна в неудобной позе.
Я болтаю без остановки – наполовину от волнения, наполовину от желания заполнить неловкую тишину между нами. Аппа просто кивает.
Регистрация на рейс проходит гладко. Надо как-то убить время до посадки, и мы идем в фуд-корт перекусить. Заказываем бургеры и жареную картошку.
– Я в туалет. Скоро вернусь, – говорит аппа, оставляя меня за столиком с едой на пластиковых подносах. – Начинай, не жди.
– Хорошо.
Я копаюсь в телефоне, проверяю, всю ли свою музыку загрузила для полета. Ноги под столом дрожат.
Аппа возвращается с пакетом из сувенирного магазина. Ставит его передо мной, а сам садится.
– Что это? – спрашиваю я.
– Открой, – говорит он.
Я сую руку в пакет и достаю… шейную подушку. В горле ком. И почему это в аэропорту люди всегда становятся в десять раз сентиментальнее? А может, аэропорт ни при чем и все дело в нас самих?
Столько всего хочется сказать, но у меня просто нет слов.
– Спасибо, – шепчу я.
Он кивает, макая печеную картошку в сметану. Я надеваю подушку на шею и оставляю так до конца завтрака.
Однажды я исчезла во время школьного похода. Вот что я помню: мне было четырнадцать, и мы сплавлялись на каяках мимо полуострова Грэнвилл-Айленд. Я оказалась в двухместном каяке с рыжеволосой девочкой по имени Тамара, позади нее. Мы гребли в сторону бухты Фолс-Крик. И вот она поворачивается и говорит: «Извини, я от солнца забыла намазаться. Погреби одна секундочку».
Помню, я подумала, что мне тоже не повредил бы солнцезащитный крем. Помню, было солнечно и жарко. У Тамары на голове красовались темные очки с большими стеклами в форме кошачьих глаз.
– А можно мне тоже?
– Лови. – Тамара бросила мне тюбик с кремом.
Он пах кокосом и ананасом. И, как по щелчку пальцев, я пропала из лодки. Исчезновение номер пять: я на кухне у Никиты. Нам по девять, и мы вместе с ее мамой делаем смузи со вкусом пина колады.
– Это мой самый-самый любимый напиток, – воскликнула Никита, прыгая по кухне. – Мам, Эйми еще никогда не пробовала пина коладу!
– Приготовить ее проще простого, – сказала миссис Лай-Сандерс, запихивая замороженные кусочки ананаса в блендер, и одарила меня теплой улыбкой. – Если понравится, я дам тебе рецепт, чтобы ты тоже могла готовить ее дома с мамой.
Никита перестала прыгать.
– Мам, – сказала она, – я же говорила.
Миссис Лай-Сандерс покраснела:
– Я хотела сказать, с папой. Или даже сама, если тебе можно пользоваться блендером без присмотра.
Она заметно переживала, поэтому я засмеялась – пожалуй, чуть громче, чем надо, – и сказала:
– Конечно, было бы здорово. Спасибо большое.
Никита схватила пакетик с маленькими зонтиками и опустила их в стаканы с изображением розовых фламинго, куда миссис Лай-Сандерс налила пина коладу. Движения обеих были ритмичны и отточены, как будто они уже делали это десятки раз. Миссис Лай-Сандерс подала мне стакан.
Напиток с запахом лета… Понятно, почему он был любимым у Никиты.
Спустя четыре минуты и одиннадцать секунд я вернулась в лодку. К тому моменту Тамара сама продвинулась к бухте, но без меня она плавала кругами.
Я помню, что в тот день испытала огромное облегчение: выяснилось, что, исчезнув из движущегося транспортного средства, будь то автомобиль, поезд или, как в данном случае, каяк, я возвращаюсь на свое место в этом транспортном средстве, а не в ту географическую точку, где был транспорт, когда я исчезла. Я очень долго боялась исчезнуть в тот момент, когда аппа везет меня на машине, а потом появиться посреди проезжей части, где мы были в момент исчезновения. Аппа вместе с машиной был бы уже далеко, а меня переехал бы какой-нибудь перепуганный водитель. Так бы я и умерла. Ужасно и скоропостижно. Но тот случай в походе меня успокоил. Я все еще боюсь исчезнуть с водительского места и устроить аварию, но хотя бы один сценарий отпадает.
В общем, мне еще повезло. Если бы я вернулась туда, откуда пропала, то оказалась бы в воде. А вот Тамаре повезло меньше. Ее так потрясло мое внезапное появление, что она завопила и кувырнулась из каяка. Кошачьи очки слетели с нее и утонули.
– Неужели нельзя без этих приступов? – ворчала позже она.
Помню, как на следующий день отправилась в торговый центр и купила ей новые темные очки в качестве извинения.
Смотрю в иллюминатор, как наш самолет взлетает из аэропорта Ванкувера. Дышу на стекло, чтобы оно запотело, и пальцем рисую на нем котика. Я по-прежнему вся на нервах, но держусь. Я лечу в Корею искать маму. По крайней мере, я знаю, что, если исчезну в самолете, возвращение случится не посреди неба. Мелочь, а приятно.
Мы забираемся все выше и выше в облака. Я устраиваю шею на подушке и закрываю глаза.
Спустя примерно двенадцать часов мы приземляемся в международном аэропорту Инчхон. Чувствую себя разбитой. В самолете я намеревалась составить план поиска мамы, но из этого мало что вышло, потому что я проспала бо́льшую часть полета. Хорошенькое начало.
Комо обещала ждать меня у выходов. Что я помню о комо: после ухода мамы она приехала и жила у нас несколько недель. Взяла на себя все хлопоты. Мои воспоминания о ней пронизаны солнечным светом. Она готовила вкуснейшую еду, пела старинные корейские баллады, прибирая квартиру. Она водила меня в школу – мы держались за руки и раскачивали ими на ходу. С ней было так легко и весело. Когда она уехала, я ревела дни напролет. Я так скучала, что в следующем году мы поехали на летние каникулы погостить к ней в Корею. Она отпросилась с работы, чтобы сводить меня в парк развлечений «Лотте Ворлд», и каталась со мной на всех аттракционах, пока аппа держал наши вещи.
Узнает ли она меня сейчас? Почти десять лет прошло. Выхожу в зал прилета, и волнение, которое я до этого чувствовала в машине с аппой, возвращается с удвоенной силой. Я растерянно осматриваюсь, какой-то мужчина толкает меня в плечо и быстро просит прощения, растворяясь в толпе. Как много народу! Мои ладони становятся липкими.
– Эйми! – звенит чей-то голос. – Эйми! Сюда!
Снимок: я – лодчонка, дрейфующая в море незнакомцев, бегло говорящих по-корейски. На плаву меня держит только мой
