села, спит в выкопанных им норах, убивает все на пути. Не охотится. Просто убивает. Но почти каждый день возвращается сюда за водой. Большое. Тяжелое. Очень сильное, но неповоротливое. Я бы сказала, что это свинотавр[1], но больно оно здоровое. Да и ног не четыре, а только две. И вроде хвост есть. Не как у свинолюдей, загогулькой, а такой, короткий, но жирный и тяжелый, локтя в два… А пару дней назад я наткнулась на разорванного кабана. Духи сказали, секач защищал выводок и напал на поганца. Сзади напал. Подранил. Потом тварь схватила его за морду и жахнула об дерево. Долго топтала, ломала кости, мучила. Добила не сразу. Ему нравится боль. Но дело не в этом. Когда кабан атакует, он не прячется. И только глухой не услышит, как на тебя мчится клыкастая свинья весом в пару десятков стоунов.
— О-о-о… — Оттянув ворот пропотевшей рубахи двумя пальцами, Эддард покрутил шеей. Берег речушки как-то сразу утратил былую привлекательность. Нарушаемая лишь звуком журчащей на камнях воды и жужжанием стрекоз тишина перестала быть умиротворяющей. — Ясно… Сив… слушай. Если нам уж выпала возможность поговорить… Я не буду больше спрашивать у тебя про твой род, как понимаю, тебе это неприятно, но, могу ли я узнать… — Мужчина на мгновение замялся… — Понимаешь, ваш народ лишь недавно присоединился к империи. Мы воевали столетиями. Наши нации поколение за поколением выдумывали друг о друге сказки, которыми потом пугали своих детей. Взращивали в них ненависть. Громоздили одну ложь на другую, только чтобы доказать, что противник олицетворение всей мерзости, что может представить себе человек. То, что написано в трактатах историков… Любой образованный человек понимает насколько иногда чудовищно далеки от правды эти строки. Ложь и истина переплелись настолько, что невозможно отделить одно от другого. Потребность пролить свет на историю наших народов возник давно, и поэтому…
— Ты сколько дней язык медом мазал, а? — Перебила ученого так и не двинувшаяся с места северянка. — Трещишь как сорока, опять сыплешь умными словами так, что я и половины то не понимаю. Вываливай уже. О чем ты хочешь спросить? О наших богах, которых вы убили? О предательстве? О том, как вы вытравливали нас с наших земель мором и огнем? Как выживали из плодородных долин, загоняя все дальше в горы? О той истории, что мы потеряли, когда последняя из великих башен пала? — Криво усмехнувшись горянка раздула ноздри и слегка повернувшись к Абеляру склонила голову к плечу. — Если ты хочешь услышать все это, книгочей, тебе нужен или жрец старых богов или хранитель знаний. Даже старики не помнят этого четко. А я всего лишь глупая девчонка, у которой и рода-то своего нет.
Эддард вздохнул и устало прикрыв глаза покачал головой.
Что же. Этого и следовало ожидать. Народ что веками практикует обычаи кровной мести. Бережно копит обиды и передает их от дедов к правнукам. Они вырастают в этом. В окружении памяти о прошлом. Рассказах о своих немногочисленных, но конечно великих, победах, о горьких поражениях, о бесчестно убитых империей героях, о битвах где на одного воина горного клана естественно приходится не меньше сотни захватчиков-южан, о «золотом веке» который длился до прихода империи. Был ли этот золотой век реальным или он плод воображения уже давно почивших в бозе людей… Какая разница… Кому как не тебе знать как легко истина уступает место красивым легендам, особенно если они позволяю обвинить кого-то в своих неудачах. Ты ведь и не ожидал иного, так? Не думал, что все будет легко?
— Видимо моя очередь рассказать историю. — Прервал, наконец, воцарившееся молчание Абеляр.
— Думаешь вернуть свой скойц? — Уголки губ великанши дрогнули в намеке на улыбку.
— Нет. — Нервно огладив пристроенную между ног трость ученый сгорбился, облокотился подбородком на ее рукоять, и казалось сразу постарел лет на десять. — Просто хочу рассказать, зачем я здесь. Считай это моей исповедью.
Великанша снова надолго задумалась.
— Я не слишком похожа на хреца белого бога. Но если хочешь — валяй. — Покосившись на ученого Сив изобразила кончиками пальцев нечто при должном воображении изображающее разрешающий взмах рукой и снова уставилась перед собой невидящим взглядом. — Духи говорят, раньше полудня тварь сюда не придет, так что делать все равно нечего.
— Хорошо. — Несколько раз вдохнув и выдохнув Абеляр с явным усилием расправил плечи, сжал челюсти так словно собирался прыгнуть в холодную воду и неожиданно хохотнув покачал головой. — Извини. Волнуюсь не меньше, чем когда защищал перед комиссией свою работу на звание лектора… С чего бы начать… Восемнадцать лет назад, когда я был еще только начинающим студиозусом Академии, меня отправили работать в библиотеку. Я был несказанно рад. Меня с детства тянуло к книгам, а труд в архивах давал мне практически неограниченное время на чтение. Наставники, увидев мое рвение, сначала позволили мне оставаться на ночь, а позднее даже выделили комнату для жилья. Думаю, это и было началом. Рукопожатие, дружеская улыбка архивариуса и комната в архивах. Я нравлюсь людям. Уж не знаю почему. Обязанностей было не слишком много. Выдавать и забирать книги, вести учет, подклеивать развалившиеся корешки, да иногда отправлять переплетчиками и переписчикам, то, что скоро придет в негодность. И все свободное время я проводил в исторической секции. Старые фолианты приводили меня в трепет. Я начал изучать языки. Вессирский, руны островных кланов моря Падшего, горцев и пиктов, иероглифы южных мгебве, кхитанский, магутский, восточный фнари, клинопись шрумов. Это было нелегко, но через некоторое время я начал понимать суть. Вычленял общее, выводил закономерности, и с удивлением понял, что могу, хоть и с огромным трудом, но читать те летописи, что сохранились со времен Раскола. Я связался с лингвистами, начал интересоваться языком древних. Получил пару дельных, как мне казалось тогда, советов. — Абеляр тяжело вздохнул и в раздражении пристукнул палкой. — Жалкие ничего не стоящие обрывки. Но в один из дней мне улыбнулась удача. Вычищая подвалы, я наткнулся на замурованную нишу. Мне стало интересно, я разобрал кирпичи… И нашел записи времен второй империи, которые не трогали уже больше полутора тысяч лет. Копии военных хроник, записи летописцев. Естественно не систематизированные, обрывочные, перепутанные. Бесценные знания были похоронены в подвале под грудой кирпича и камня. Это было настоящее сокровище, настоящий кладезь информации… Из которого, я смог почерпнуть очень мало. Слишком много слов означающих непостижимое, для современных людей. Древние, что жили до Раскола… Их жизнь… Она была не как у нас. Слишком отличающееся… мышление. А переписчик, кто бы он ни был, видимо не слишком старался
