справил пятидесятилетний юбилей и, к огромному огорчению зрителей, завершил карьеру на сцене.
Виктор покраснел и повернулся к Люси.
– Выбирайте, кто для вас важнее. Я, потомок великого Петипы…
– Ржу не могу! – невежливо перебила его девушка. – Балетных вроде как много, но на самом деле мало. Мы всех знаем. Вы пытались в наш ансамбль устроиться, но Вероника Анатольевна вас, «великого», под зад коленом турнула. И вы не Петипа! Фамилия ваша – Петипашин! Люси, отправьте его куда подальше!
– Она врет! – рассердился хореограф.
– Пусть покажет паспорт! – не дрогнула Лиза. – Люси, вы с ним договор официально заключали? На бумаге?
– Нет, – призналась Прокофьева. – Виктор сказал, что не собирается с государством, которое граждан обдирает, делиться. Попросил деньги наличкой. Я заплатила.
– Эх, следовало платить по окончании работы, – пригорюнилась Елизавета. – А в паспорт загляните прямо сейчас.
Люси свела брови, нахмурилась:
– Виктор, покажите документ.
– Вот оно как! – зашумел мужик. – Мне не верите! Пошли на поводу у глупой девчонки! Да у нее, как у всех балетных, ни ума, ни образования!
– Паспорт! – повторила Прокофьева.
– Не могу творить в подобной обстановке! – проорал мужик. – Прощайте!
Лжепедагог развернулся и убежал с такой скоростью, какой я никак от него не ожидал. Хозяйка хотела догнать вруна, но Лиза удержала женщину.
– Пусть сваливает. Не волнуйтесь, сама Ваню научу. Ваня, полупальцы – это вот так! Надо на цыпочки подняться!
Девушка быстро встала в нужную позицию.
– Понял, – кивнул я.
– Сделай.
Я повторил ее движение, пошатнулся, но сумел устоять.
– Отлично! – обрадовалась Лиза. – Виден прогресс. Теперь сделай три быстрых оборота вокруг своей оси.
Я решил, что с этим заданием превосходно справлюсь, и начал его выполнять. После первого оборота желудок поехал к горлу, а после второго замутило и так бросило в сторону, что я не пойми как оказался у стены и вошел в нее головой.
– Следует признать, что классические тридцать два фуэте пока не твой конек, – подвела итог Лиза. – Но у нас еще есть время. Чтобы не шатало, не мотало и не тошнило, выбери в зале точку и смотри только на нее. Давай. Начали.
Я встал посреди сцены. Выбрать точку? Хорошо. Пусть ею станет вон тот портрет на стене.
Меня всегда удивляло, каким образом танцовщица лихо вертится, стоя на одном пуанте, а по завершении продолжает танцевать. Оказывается, все элементарно, следует всего-то выбрать направление взгляда.
Я уставился на изображение композитора Моцарта, сделал оборот и рухнул на колени. Лиза кинулась ко мне.
– Ванечка! Ты ушибся?
Хорошо ли зрелому мужчине, который свалился аки гнилой гриб, честно отвечать девушке на ее вопрос: «Очень сильно стукнулся. Ноги болят так, словно по ним трамвай проехал»?
Продолжая сидеть в странной позе на полу, я, стараясь говорить бодро-весело, объявил:
– Конечно, нет!
– Уф! – выдохнула Лиза. – Такой звук был! Не поняла, то ли ты сцену проломил, то ли свои ноги в лапшу уделал. У тебя точно все в порядке?
– Естественно, – успокоил я Елизавету.
В обе ноги словно воткнулись железные раскаленные прутья, и они медленно там ворочаются.
– Вставай, – велела Лиза и протянула мне руку. – Давай помогу.
Во мне неожиданно поднялось возмущение. Девушка хочет меня поднять? Она считает меня рухлядью? Древним стариком? В ее глазах я птеродактиль, который из-за неумения летать со всей дури вмазался в гору и теперь находится в предсмертном состоянии? Ну уж нет!
Я улыбнулся.
– Все в порядке, сейчас поднимусь. Просто задумался. Вы посоветовали посмотреть в одну сторону, я впился взором в портрет, запомнил его, потом повернулся и не удержался на ногах. Простите, ваш метод не сработал.
– Ваня, – простонала Лиза, – ты не понял! Один взгляд на картину не сработает. Надо во время оборота постоянно иметь изображение перед глазами.
Мои ладони уперлись в пол. Еще немного, и точно сумею встать.
Но заявление Елизаветы требовало моей реакции.
– Лизонька, – нежно произнес я, – что такое оборот? Сначала танцор находится лицом к залу, потом затылком, и через секунду снова зрители видят лик солиста.
Балерина хихикнула.
– Ты так смешно сейчас сказал! «Лик»!
– Но на затылке, спине и ниже нее глаз нет, – продолжил я.
– Природа их там не предусмотрела. И правильно сделала! – кивнула девушка. – На затылке-то глазки зачем? Чего они там хорошего увидят?
Я начал осторожно подниматься.
– Каким образом тогда удержать взор на одной точке? Вы же к ней спиной непременно повернетесь.
– Ой, Ваня, ты такой прикольный! Надо просто зацепиться взором за одно место и после каждого полного оборота ловить его снова глазами. Получится не сразу, но после упорных тренировок голова перестанет кружиться.
У меня вдруг зачесалось в носу – скорее всего, в ноздри набилась пыль от паркета сцены. Удержаться от чихания оказалось невозможно.
– Апчхи! – вылетело из меня.
На беду, именно в этот момент я успел собрать обе ноги в одну кучу и слегка приподняться. Еще пара секунд, и мне удалось бы принять вертикальное положение. Но повторное «апчхи» сотрясло тело, равновесие было нарушено. Правая нога уехала вправо, левая с той же скоростью устремилась влево… Через доли секунды я снова оказался на полу.
– Ванечка! – зааплодировала Лиза. – Ну и ну! Вот это растяжка! Ты легко садишься на поперечный шпагат! А на продольный тоже можешь?
В ту же секунду я, изо всех сил пытавшийся до этого удержать равновесие, свалился головой вперед, вошел лбом в пол и замер.
– Вау! – завопила Елизавета. – Ванюсик! Ты… ну ваще! Ну супер! Ну мегакруто! Так не всякий сможет! Это можно назвать пенше [7] лежа!
Я лежал лицом на грязном паркете и понимал, что встать не сумею ни за какие пряники. Как же мне удалось добиться столь мощного результата? Каким образом я исполнил трюк из выступления человека-каучук? И вот основной вопрос: что мне теперь делать?
– У нас получится роскошный номер! – ликовала Лиза. – Используем твою феноменальную растяжку!
Мне захотелось громко сказать: «Перестаньте кричать и сгребите мои ноги в кучу!» Но, согласитесь, это не мужское поведение. К тому же все тело сейчас болело так, словно меня пытал Торквемада, великий испанский инквизитор XV века.
Когда-то я прочитал о нем интересную книгу. Помнится, там выдвигалась версия, что Торквемада на самом деле не один человек, а группа, которая…
Я сумел осторожно отползти вперед. Вот она – великая сила литературы! Вспомнил про замечательное произведение и обрел способность шевелиться.
Глава пятнадцатая
– Иван Павлович! – ахнула Аня, впуская меня в дом. – Вы себя совсем не жалеете! Вид уставший, ну прямо как у ездовой собаки! Нельзя себя так загонять! Необходимо отдыхать!
– Спасибо, Анна, – прокряхтел я.
Ощущал я себя как колбаска говядины, которая вылезла из мясорубки. Кусок перемололи, но он с честью выдержал испытания, принял другую форму и готов к новому подвигу, а именно – к превращению в котлету.
– Ай-ай-ай! – причитала Аня.
– Заварите, пожалуйста, чаю покрепче – приму душ и выпью с удовольствием, – попросил я и поплелся в ванную.
Теплая вода слегка облегчила боль во всем теле. Я вытерся полотенцем, почесал голову, влез в домашний костюм, направился в кабинет, увидел Бориса, с трудом сел в кресло, опять поскреб макушку и задал вопрос:
– Как у нас дела?
– Может, отдохнете? – пробормотал батлер. – Прямо на себя не похожи.
– Занятия танцами – непростое дело, – признался я. – Да и не привык я к большим физическим нагрузкам. Но
