тебе не отдам.
Он загоготал. Кто бы только знал, как мне стало жутко от этого звука. Смех прервался, когда я услышала странное жужжание. Парень издал сдавленный возглас, дернулся, и я почувствовала, как его хватка ослабла. Глаза бродяги закатились, и он рухнул на землю.
Напротив меня стояла девушка с длинными пепельными волосами. Она держала шокер и испуганно смотрела, ожидая от меня хоть какой-то реакции. А я просто в упор таращилась на нее и ждала того же.
Она перевела взгляд на бродягу, который теперь лежал без сознания.
– А ты кто такая? – спросила я, нарушив тишину.
Девушка подняла на меня глаза.
– Сара. Меня зовут Сара Пиоро, – дрожащим голосом ответила она и замолчала.
Между нами снова повисла напряженная пауза.
Выглядела девушка очень хорошо, поэтому у меня даже мысли не возникло, что она перебежчик.
– Мы учимся в одном лицее, – наконец добавила она. – Кто это? Что здесь произошло?
Я выдохнула. Как приятно видеть человека из своего круга.
– Перебежчик из Алегрии. Не знаю, как он тут оказался. Всегда думала, что у нас надежная охрана…
Сара усмехнулась и показала мне шокер.
– Надежная охрана? Ага. По-твоему, я просто так беру с собой эту штуку? На меня однажды напал такой же тип, с тех пор всегда наготове либо газовый баллончик, либо шокер. Уверена, твоя семья платит крупную сумму за охрану каждый месяц, и охране выпадает неплохой куш. Вот ребята и расслабились. Деньги получают, а сами ничего не делают. Что есть охрана, что нет.
Если честно, я была удивлена ее словами. Я ведь не сомневалась, что нам нечего бояться.
– То есть охрана ничего не делает для нашей защиты?
Сара улыбнулась и покачала головой.
– Мой троюродный брат работает в охранной службе Шотла. Поверь, я знаю, о чем говорю. Сказать, что нас в основном защищает? Страх жителей Алегрии. Суровая охрана – просто миф. Нищеброды уверены, что если они попытаются пересечь границу, то их сразу убьют. Ничего подобного. Им толком ничего и не будет, если они не начнут открыто дебоширить. Иногда в Алегрии появляются смельчаки вроде него. – Сара махнула рукой на бродягу. – Вот именно они сюда и пробираются. Поэтому, дорогая, мой тебе совет, бери на прогулки какие-нибудь средства для защиты, особенно если любишь, как и я, прохлаждаться ночью. Они не дураки, днем расхаживать тут не будут. Только ночью.
Просто шок.
– А с ним что делать? – Я посмотрела на парня и пнула его.
– Не переживай, сейчас позвоню брату, он сегодня дежурит. Ребята приедут и вывезут его в Алегрию.
Будет знать, козел! Проснется в родной помойке. Так ему и надо. Хотя, если подумать, ему никто не сможет помешать снова сюда пробраться. Почему-то эти размышления загнали меня в тупик. Мне вдруг стало не по себе от мысли, что он вернется и решит отомстить мне. И зачем только Сара это рассказала, я теперь буду думать и переживать. Значит, любой житель Алегрии может проникнуть сюда! Вот кошмар. Я же говорила, что этих тварей нужно массово сжечь: пусть не портят жизнь нормальным людям вроде меня.
Мы ждали охрану минут десять. Каждая углубилась в размышления. Брат Сары и другие парни погрузили бродягу в машину и уехали.
– Ох, черт, я же не поблагодарила тебя! – осенило меня. – Спасибо большое. Если бы не ты, не знаю, как бы я справилась…
– Брось, любой человек на моем месте поступил бы так же.
– Ну нет! Если бы тебя на улице мурыжил доходяга, я бы, наверное, прошла мимо! – сморозила я и глупо рассмеялась, но каменное лицо Сары дало понять, что я опять переборщила. – Извини, – добавила я. – Меня зовут Филисса.
Она улыбнулась и протянула мне руку.
– Филисса Бенуа, да. Я уже наслышана.
– Откуда?
– Слухи в лицее распространяются очень быстро. Новеньких всегда обсуждают, а если они еще и такие симпатичные, как ты, то пиши пропало.
– Ого! Я даже не заметила, чтобы на меня кто-то косился и обсуждал.
– В «Гринберге» даже у стен есть глаза и уши. Любое твое действие все замечают, но, поверь, ты ни о чем не догадаешься. – Сара оглядела меня с ног до головы. – Я бы хотела тебе предложить прогуляться, но меня смущает твой вид. Что-то произошло или у тебя просто странные предпочтения и ты любишь босая в ночи ходить?
Я вспомнила, что по особняку носится бешеная мать и вопит о том, что я убила ее сына, и поняла: именно прогулка с Сарой будет для меня наивысшим счастьем. К тому же завтра выходной и можно не переживать, что я не высплюсь.
– Не обращай внимания, порой есть вещи, о которых говорить совсем не хочется. Идем!
Мы медленно побрели по берегу реки. Я скрестила руки на груди, пытаясь защититься от холодного ветра. Сара посмотрела на меня и приподняла бровь.
– Лисса, если тебе вдруг нужна помощь…
– Забей. Ты лучше скажи, в каком доме ты живешь? Кто твои родители? Видимо, влиятельные люди, раз ты учишься в «Гринберге»?
– Мои родители не влиятельные люди. Мама живет в Энцо, работает преподавателем начальных классов. Я знаю, ты родилась во Франции, поэтому не уверена, что знаешь этот городок. Он совсем небольшой, находится неподалеку отсюда. В нем нет такой роскоши, как в Рибовски.
– Тебя как занесло вообще сюда? И кто оплачивает обучение?
– Государство. Я выиграла конкурс и поэтому меня перевели в «Гринберг». Это было главной мечтой. Живу в общежитии. Моя семья миллионы не зарабатывает, поэтому я хочу добиться многого, чтобы в будущем их обеспечивать.
– Это очень достойно!
– А ты почему оказалась здесь? Неужели во Франции намного хуже?
– Отец считает, что «Гринберг» даст мне больше знаний. У вас тут намного сложнее. Я была отличницей во Франции, а в лицее после первого учебного дня поняла, что все будет непросто.
– А ты как хотела? Это ведь «Гринберг»! У нас не так много отличников на самом-то деле! Некоторые с неких пор еще и пропадать стали.
В моей голове проплыла картина: фотографию Терри снимают с доски почета.
– По-твоему, он умер? – выпалила я, посмотрев на Сару.
Она остановилась и вздохнула.
– Знаю лишь одно – он много играл и слил почти все состояние погибшей семьи. Все решили, что
