но глаза… Глаза не шутили, нет. Я душу готова была отдать, уверенная в том, что он спрашивает сейчас абсолютно серьёзно. И смотрел он на меня тем самым взглядом, который снился мне каждую ночь…
Я перевела взгляд на дочку, пока та сидела с глазами, полными ожидания.
– Ты должна сказать «да», мамочка, – «заботливо» подсказала мне Соня.
– Ну если уж должна… – попыталась я всё свести к шутке. Кивнула. – Согласна.
Соня засияла и торжественно сбросила с себя плед. Прошлёпав по дивану босыми пяточками, сначала подошла к Марку, с усердием напялив на его палец кольцо, а потом то же самое провернула со мной.
Кольца разъезжались по швам, но мы с Абрамовым усердно делали вид, что всё так и должно быть. Хранили серьёзность и торжественное выражение лиц. Даже Фантик лениво наблюдал за нашим спектаклем, прищурив зелёные глазки.
– Теперь вы муж и жена! – громко объявила Соня. – Дядя Марк должен пообещать, что никогда не обидит мою маму!
Марк с серьёзным лицом встал и положил руку на сердце:
– Обещаю. Никогда не обижу. Буду защищать, заботиться и кормить вас обоих шоколадками без ограничений до конца своих дней.
У меня дрогнуло сердце.
Всего лишь игра, правда ведь?…
А Соня тем временем важно кивнула, принимая его обещание.
– Тогда да, теперь ты можешь поцеловать мою маму.
Воздух резким выдохом со свистом покинул мои горящие лёгкие.
– Чего? – недоумённо посмотрела на Абрамова Соня, не понимая, чего же он ждёт.
А Марк сделал шаг, подавая мне руку.
На трясущихся ногах я встала с дивана.
– Целуйтесь!
Марк притянул меня ближе. И внутри меня всё вспыхнуло от его близости. Красивые мужские губы коснулись моей щеки легко, невесомо. А сильная рука крепко держала за талию, заставляя кожу гореть даже через ткань свитера.
Марк взял мою руку в свою… Так мы и сидели до конца вечера, держась за руки, на пальцах которых красовались кривые колечки фольги…
~Глава 19~
А уже следующим утром я проснулась от странного ощущения – будто кто-то наждачной бумагой натер изнутри мое горло.
Его жгло, саднило, и даже просто сглотнуть было пыткой. Глаза слипались, будто свинцом налились, в теле ломило каждую косточку.
Открыв глаза, уставилась в потолок. Потолок нашей спальни в доме Абрамова. Вчера он так и не отпустил нас с Соней домой, да и я, если честно, не особо сопротивлялась – его забота после всего пережитого была слишком приятной. Но сегодня я не могла думать ни о чём, кроме жара внутри, и больного горящего обруча, сковавшего голову.
Попробовала позвать дочку, но вместо звука из груди вырвался жалкий стон. Голоса не было. Только осипший хрип, причиняющий боль. Вероятно, вчерашняя «прогулка» под дождем не прошла бесследно. Лишь бы Сонька не разболелась теперь…
– Кать?… Ты проснулась? – я услышала, как тихо хлопнула дверь, а через секунду Марк стоял передо мной.
Натянула одеяло до подбородка и попыталась что-то ответить, но горло хрипело. Пришлось просто сморгнуть слёзы в глазах и беспомощно посмотреть на Абрамова.
Тревога в его взгляде тут же взлетела до максимальной отметки шкалы. Марк сел на кровать, приложив прохладную ладонь к моей голове.
– У тебя жар!…
– Мхм, – кивнула я жалобно. – Соня?…
– С Соней всё хорошо, внизу завтракает. На самом деле мы давно уже встали, ты так долго спала, но мы решили, что ты просто устала, и решили тебя не будить. Если бы я раньше знал, что ты заболела, уже давно бы вызвал врачей…
Я приподнялась на локтях, намереваясь спуститься на кухню и лично убедиться, что с Сонькой всё хорошо, но Марк строго меня оборвал:
– Лежать! – сверкнул он глазами. – С ума сошла? Куда ты собралась?
И, вероятно, по взгляду всё понял, потому что уже мягче продолжил:
– Я сам удостоверюсь, что Соня не заболела. Обещаю, померяю температуру, а врач, как только приедет, посмотрит ей горло.
– Мхм… – вынуждена я была согласиться, потому как сегодня ни на что больше была не способна.
Босс совершил короткий звонок, всё так же хмуро глядя на меня, вызвал доктора, а затем отдал распоряжение горничной принести мне настоящий домашний компот. А мне было так стыдно опять причинять ему неудобства, что как только Марк собрался покинуть комнату, собрала все силы в кулак и прохрипела:
– Марк, прости меня и… спасибо тебе за всё. Но нам с Соней лучше поехать домой. Надеюсь, ты поймёшь, если я возьму больничный на пару дней?…
Строго обернувшись, просверлил меня взглядом:
– Не говори ерунды. Вы останетесь здесь.
– Но…
– Нет. Вы никуда не едете. Тем более, что пока что вам… некуда ехать.
– Что?… – я нахмурилась, непонимающе смотря на начальника.
А он тяжело вздохнул, будто нехотя прошёлся глазами по комнате, и опустил тяжёлый взгляд на меня.
– В твоём доме сейчас ремонт.
– Р-ремонт? – я хлопнула округлившимся взглядом. – Какой ещё ремонт, Марк?
– После пожара пострадала стена, её необходимо было обновить. Я вызвал бригаду, и сейчас там проводят работы.
– Но ты… Ты же даже меня не спросил! – Наверное, из-за осипшего голоса эта фраза выглядела особенно жалко. Тем не менее голос был твёрд.
Абрамов отвёл глаза в сторону и равнодушно пожал плечом.
– О чём тут нужно спросить? Нужен ли был этот ремонт? Так я и сам не слепой, прекрасно видел, что нужен.
– Марк!…
– Катя! Мужчины не спрашивают о таких вещах! Они просто их делают!
От жаркого стыда в душе я обессиленно откинулась на подушку и сжала руки в кулаки. В душе бушевало смятение. Конечно, он прав. Дом наверняка пострадал, и стал непригоден для жизни с ребёнком. И теперь ремонт был необходим. Но, чёрт… Он и так сделал для нас слишком много. Теперь ещё и это! Моя гордость не желала мириться с жестом доброй воли от Марка. Зачем ему всё это надо? Почему Марк заботится? Обо мне. И о Соне… Догадывается ли Абрамов о том, что Соня его?…
Вопросы терзали, разрывая душу на части. Может, он просто чувствует? Может, гены говорят за себя? Может, между ними есть связь, которую не способны увидеть другие? А я всё это время держу в себе главную правду. Откладываю этот секрет на потом,
