Людоеда и предложил с ним разделить обед, ему свою историю поведав:
— Когда-то он был тоже молодым. Жил с матерью в лачуге под горою. Он был влюблён, и горячо любим, силён в руках, и стать решил героем. Он смело в бой с властителем вступил и победил, но позабыл о людях. Ведь Солнца свет становится не мил тому, кто кушал на волшебном блюде. Коль победишь меня — вели подать тебе на нём свою еду и вина и сможешь тайну главную понять то, что обычно для людей незримо.
Потом был бой, победа и триумф. Булатный меч на шее Людоеда. Не помня прежних благородных дум, Рустам решил отпраздновать победу. Для этого вошёл в зеркальный зал. Он обходил роскошные палаты, сокровища в руках перебирал, на завтра отложив раздачу злата.
Знал Людоед бессмертия секрет на зависть властелинам иностранным и правил восемьсот шестнадцать лет на горе обездоленным крестьянам.
Он помолчал, промолвив, наконец:
— наш грешный мир устроен так наверно, и я попал когда-то как кузнец во власть своих амбиций непомерных. Я к этому добавлю лишь одно. Спасибо за мораль и угощенье. Сменить порядки, людям не дано — мы грешники и нету нам прощенья. Один из ста на подвиг был готов, а остальные золота желали. При этом очень часто без голов вперёд зовущих люди оставляли. Как трудно вознестись на облака. Гораздо проще опустить другого. Дорога на вершину нелегка — мы выбираем лёгкую дорогу. Да! Мне не съесть три ужина за раз. Пять женщин вместе я не приласкаю. И чем стекляшка лучше, чем алмаз я, честно говоря, не понимаю. Мне самому сапфиры не нужны. Но как изгнать из наших мыслей скверну? Будь стёклышки в серёжках у жены, сгорела б от стыда она наверно. А на земле царит один закон: — патриции живут за счёт плебеев. Пускай не очень справедливый он, но как прекрасно жить на чьей-то шее. Так было у людей во все века. Менялся только способ принужденья. Мошна пришла на смену батога для нескольких последних поколений. Никто не остановит этот бег. У алчных мотивация простая. Цепями не опутан человек, плеть из купюр работать заставляет. Фортуна отвернётся, ной не ной, болит от понуканий поясница и каждый, кто к кнуту стоит спиной мечтает взять его в свою десницу. А кто сумел взять в руки тот батог тот знает, что на всё есть в мире такса. Ему подвластно всё и даже Бог живёт покорно на изнанке бакса. Не нам законы жизни изменять, а Вы, Антон, устроили такое. Надумали бесплатно раздавать энергию. Хотите быть героем? Я в молодости сам порой считал, что совершаю благо для народа. А как же те, кто крупный капитал вложили в производство углеводов? А сколько лиц здоровых молодых останутся без дела на планете? Вы думали, когда ни будь про них, о жёнах их, родителях и детях? Вы думали об их судьбе, Антон? А их на свете сотни миллионов. Цистерны превратятся в ржавый лом и танкеры и для угля вагоны. Вам ноша Прометея по плечу? Готовы Вы в глаза смотреть потомкам? О наказании уже молчу, у Вас же нету запасной печёнки. Принёс ли счастье Прометея дар? Доставил ли он благо человеку? Какое горе пламя и пожар сумели принести несчастным грекам.
Я попытался возразить, что пар когда-то изменил лицо планеты. Пусть много паровых машин пожар спалил, но мир стремился к свету. Ремесленники их нещадно жгли, хоть знали, что за это ждут остроги, но всё равно на смену им пришли заводы и железные дороги. Святая церковь и огонь костра не сделала планету плоским диском. Как не прекрасен был закат вчера, но завтра и рассвет обычно близко. Никто пока прогрессу и мечте подрезать крылья гордые не в силах. Пусть жмурится привыкший к темноте, когда к зениту движется светило.
Он выслушал меня и вдруг сказал:
— все Ваши начинания похвальны. Не думайте, что я сторонник зла, но Ваши предложенья не реальны.
Его слова звенели как металл — про Родину, про счастье, про героя, но я в его сознании читал на самом деле несколько иное:
— на самом деле я не так могуч. Я видимая часть огромной силы как дверь от дома, а заветный ключ лежит на дне болота у Тортилы. Те, кто внизу считают, что резон взойти на гору ближе к небосводу. Пытаются раздвинуть горизонт и думают, что это даст свободу. На самом деле это всё не так. Чем дальше от земли и от народа, тем гуще тучи и сильнее мрак, и не хватает лёгким кислорода. Теряешь сон, потенцию, покой от злости и от зависти народной. Невольно ты хватаешься рукой за маску от подушки кислородной. Становится хозяином она, твоим кумиром, эталоном счастья. Хмелеет непременно без вина отведавший хоть раз оксида власти. Амбиций, самомнения река тебя наполнит как хмельная брага. Ты мнимого величия слуга. Свободнее тебя любой бродяга. Ты чувствуешь себя как супермен, и вдруг тебя хотят, как наркомана, наркотика лишить, а что взамен. Жизнь серой мышки в платье без кармана. И ощутить земную благодать от жизни нищей, но зато привольной. Спасибо, но такому не бывать. Никто не хочет блага добровольно лишиться. Не получится, мой друг. Опять мелькают призраки коммуны, а я желаю проводить досуг на тихом пляже голубой лагуны.
А вслух он всё красиво говорил о том, что жить в рутине не пристало и только за спиною белых крыл для ангельского лика не хватало.
Прощаясь, он мне крепко руку жал и пожелал успехов в важном деле. Я ждал беды. Армейский генерал ко мне явился через две недели. Он мне сказал:
— уже окружены охранники десантным батальоном и если не желаю я войны, то получу четыре миллиона. Достал он из кармана пистолет, а из портфеля вынул две бумаги. На размышленье ни минуты нет. Я должен выбрать — пуля или лагерь. Поставив подпись, я пойду в тюрьму, и буду жить в неволе, но в достатке. Иначе я узнаю гроба тьму, а в нём лежать, наверное, не сладко.
Заранее обдумав свой ответ, я быстро взял перо и расписался. Потом сказал:
— мне нужен туалет, — он криво саркастично улыбался:
— иди, коль на тебя напал понос и облегчись, перед тюрьмой неплохо, — а после добродушно произнёс:
— я осмотрю сортир, чтоб без подвоха.
Поддалась кафелиночка одна. Секреты в доме на земле не ново. Бесшумно отодвинулась стена, открылась дверца хода потайного. Мне в щель удалось тихо проскользнуть. Промчалось словно миг часа четыре и я, преодолев нелёгкий путь, уже сидел в Иллоновой квартире. В который раз мы с ней залезли в шкаф, всё разбросав по комнате для вида. На этот раз огромный Голиаф не рухнул от булыжника Давида.
Сломать систему не хватило сил. Обидно мне до слёз и очень горько. Я миссию бездарно провалил. Земля опять осталась на задворках. Иллона мысли мрачные прочтя, сказала мне:
— ты распрощайся с грустью. Всё что ты сделал, не пропало зря. Исполнено всё на пятёрку с плюсом. Построен славный город Астроград. Кто в нём бывал, иначе жить не хочет. Пусть захватил его сейчас пират, сломать людей ему не хватит мочи. Твой квест идёт и крепнет будто вал. Давид его прекрасно продвигает. И кто в него хоть чуточку играл, тот мыслить по-другому начинает. Ничто на свете сразу не придёт. Мы все обречены на ожиданье. К нам не спешит ни слава, ни почёт тем более такое начинанье. Любой крестьянин ожидает, чтоб на поле хлеб успел заколоситься. Как не голоден бедный хлебороб, придётся ждать, пока растёт пшеница. Не уж то правду ты мечтал чудак наивно, что за три — четыре года сумеешь на земле устроить, так что станет всё понятно для народа. Твоя задача запустить процесс и наблюдать, как прорастает семя. Не может быстро наступить прогресс. Уйдёт на это пару поколений. Теперь Земле назад не повернуть. Историю припомни про Моисея, как он, не выбирая краткий путь водил
