Ни одного ответа не было. Калеб велел ученым-магам разобраться в этом, однако те лишь разводили руками и предлагали накрывать магическими щитами генералов. Больше никакой внятной контрмеры пока не нашлось.
— На этом у меня всё, Ваше Величество, — сказал советник, нарушая его размышления. — Будут какие-то приказания?
Калеб перевел на него взгляд и на всякий случай осуждающе нахмурил брови.
— Занимайтесь этим, — приказал он. — Жду отчет завтра утром.
Советник неглубоко поклонился.
— Как вам будет угодно.
Он вышел, закрыв за собой дверь, и Калеб подошел к окну. Перед ним раскинулся красивый сад с ровными рядами кустарников и деревьев. Отсюда открывался отличный вид на большой фонтан, вокруг которого высадили клумбы. Весенние цветы поднимали головы к солнцу, наслаждаясь теплом, и слегка покачивались от порывов ветра. Где-то там, в саду, находилось стойло. Калеб одновременно хотел пойти туда и не хотел. От мысли, что он увидит, как изменился Бланш, всё внутри переворачивалось. Решительно помотав головой, он вернулся за стол и придвинул к себе бумаги. Ему предстояло ещё много работы, и она неплохо помогала забыть о разъедающей внутренности тоске.
Следующие несколько часов он провел в кабинете, изучая расходы империи на военное дело. Осада Рипсалиса и раньше тянула слишком много средств, но теперь стала почти неподъемной. Боевой дух воинов ослабел, и никто уже не надеялся, что город удастся взять. Советники по финансам предупреждали, что в ближайшие полгода придется увеличивать налоги, если так продолжится и дальше. Однако народ уже начинал роптать, не понимая, зачем вкладывать столько средств в проигранную битву, а потому за таким решением должны были последовать волнения. В худшем случае — бунт. Калеб хотел избежать этого любой ценой.
Бесконечно прокручивая в голове битву, он пытался понять, как действовало то странное заклинание. Каким образом из толпы людей оно находило человека с генеральскими погонами и наносило по нему удар? Где были его глаза? Никто из бойцов Рипсалиса не видел императора Корнелиуса, когда на того обрушилась магия, ведь Калеб лично погнал остатки их отрядов к городу. К тому же, среди них не было людей, способных творить заклинания, как маги древности. Уже как полтысячилетия не рождались те, в ком энергия текла бы достаточно бурным потоком, чтобы исторгать её в мир. Сейчас маги могли лишь использовать концентраторы — тигиллы, которые на протяжении столетий напитывались энергией, лежа под толстым слоем земли.
В таком случае, как? Как защитникам Рипсалиса удалось сделать это? Неужели им действительно помогала богиня?
— Ваше Величество, мы вернулись.
Коротко постучав, в кабинет вошли Кард и Глед. В последнее время они вели себя странно, и Калеба это беспокоило. Глаза Гледа почти постоянно были красными, иногда он клевал носом, когда думал, что его не видят, и часто о чем-то напряженно размышлял. Зная его не первый год, Калеб предполагал, что тот снова нашел какую-то умную книгу и теперь не мог оторваться от неё. С тех пор, как Глед появился во дворце и дорвался до знаний, его за уши невозможно было оттащить от библиотеки. Мало кто мог ожидать такого рвения от бывшего голодающего сироты, но Калеб никогда не запрещал ему пропадать с книгой в руках и делал вид, будто не замечает, что тот снова не спал всю ночь. Пока Глед хорошо нес службу, к нему не было претензий.
— Хорошо, мне как раз нужно к Эдгару.
Охранники почему-то переглянулись.
— Вы хотите поговорить с верховым магом о Бланше? — спросил Кард, и Калеб недоуменно уставился на него.
— Почему тебя это волнует? Бланш заболел? С ним что-то случилось?
— Он здоров, Ваше Величество, — поспешил заверить Глед, пихнув товарища в бок. — Правда, тоскует по вам сильно. Не хотите его навестить?
Лицо Калеба закаменело, и он принялся перебирать бумаги на столе.
— Ничего не поделаешь, — сказал он холодно. — Ему придется потерпеть. У меня много работы.
Охранники снова переглянулись, и между ними завязался безмолвный разговор. Если бы Калеб так хорошо ни знал обоих, то решил бы, что они потеряли интерес к теме. Однако по едва заметным жестам и мимике ему удалось почти полностью понять, о чем они говорили.
— Давай, нужно сказать ему, — сверкнул глазами Кард.
— С ума сошел?! — безмолвно воскликнул Глед, дернув бровями. — Мы совершенно не готовы.
— Готовы! Давай, — просигнализировал тот правой рукой.
— Ничего не получится, я не продумал всё до конца, — покачал головой Глед и округлил глаза. — Это не сработает.
— Поздно отступать, — нахмурился Кард. — К тому же риск оправдан.
— Если Его Величество возненавидит нас, это будет на твоей совести, — вскинул подбородок Глед, на что получил сложенные на груди руки и вскинутую правую бровь:
— Если ты сейчас же не скажешь ему, я выкину тебя в окно!
Глед поджал губы, признавая поражение, и повернулся к Калебу. Тот подавил улыбку, грозящую вылезти на лицо, и притворился, что всё ещё занимается бумагами. Ему всегда нравились эти охранники, и он ни разу не захотел сменить их на других за более чем десять лет службы. Лишь им он мог доверить спину, особенно в свете последних событий, и их забавное поведение всегда поднимало ему настроение. Такие моменты, когда они без слов общались друг с другом, нравились ему особенно сильно. Когда Глед прокашлялся и с неуверенностью во взгляде посмотрел на него, Калеб разрешил ему высказаться.
— Ваше Величество, мы знаем, как вы переживаете за Бланша, — начал тот, поглядывая на Карда. — Это видно по тому, что вы доверили его именно нам, а не кому-то другому. Для вас он всегда был верным другом и помощником. Разумеется, мы тщательно следим за его здоровьем, пусть сейчас он стал плохо кушать из-за тоски по вам, но…
Кард пихнул его в бок:
— Ближе к теме.
— Кхм, — смутился Глед. — Мы провели с ним достаточно времени, чтобы понять, что он почти не изменился, — сказал он и всполошился, когда Калеб нахмурился. — Ваше Величество, честно! Он стал более умным, но на этом всё. Он всё так же любит вас, ценит и ждет. Когда вы перестали к нему приходить, он настолько загрустил,
