С. Островский. Разноцветный снег…И тут вдруг повалил снег! Вы не поверите, но ночью вдруг температура упала до минус пяти и сыпанул настоящий забытый уже снег! Утром все проснулись и не узнали город. Снег засыпал тротуары, машины и троллейбусы, он кружил, свинчиваясь в тугие вихри, танцевал и стучал в окна; заставлял жмуриться. Сверху на буйство ветра и снега смотрело, словно не веря, бледное заспанное солнце. Пахло свежестью и крахмальными простынями. Белые деревья стояли привидениями. Алексей Добродеев, он же Лео Глюк, золотое перо местного бульварного издания, газеты «Вечерняя лошадь», разразился восторженной статьей о белом Новом годе, причем ликовал так бурно, хлопал крыльями, настырно призывал всех вспомнить, что именно он, Лео, предсказывал мороз и снег, что казалось, погода вняла наконец его просьбам и подкинула добрых перемен. Или он ей просто надоел и она уступила.
Целый день до вечера валил снег, конца-краю не было видно. Ранний вечер, синее небо, на тротуарах полно людей, на дорогах светящиеся автомобильные реки. Ожидание перемен, предчувствие радости, толпа со стаканчиками кофе и горячего шоколада вокруг елки. Елка украшена гигантскими шарами и засыпана снегом. В снегу маленькие живые лошадки с бумажными розами в гривах, запряженные в тележки, теремки, большая карусель и сцена, по которой ездит громадной лопатой тощий мужчина в оранжевом жилете.
Федор Алексеев совершенно случайно забрел на площадь и увидел, что в центре стоит елка. Весь день на лекциях он смотрел в окно, за которым шел снег. Настроение у всех было приподнятым, учни возбужденно перешептывались, переписывались и плевались жевательной резинкой, уговариваясь махнуть куда-нибудь, пока не растаяло. Он подумал, что сейчас как раз время выбраться на лыжах на Магистерское, разжечь костерок, запечь картошку, достать припасы и сидеть до глубокой ночи, разговаривая. Устроить себе роскошь общения, а потом уснуть в спальниках под звездами.
Можно там же встретить Новый год, пока снег, потому что никто не поручится, что это не последний снег в наших широтах. А что? Прекрасная идея! Капитан Астахов с удовольствием сбежит от Ирочкиного сброда, как он называет коллег гражданской жены из дома моделей кутюрье Рощенко, для своих Рощика, отпетую, безбашенную, пестро разряженную компанию, погрязшую в сплетнях и выдумках, донимающую капитана бредовыми измышлениями и пересказом идиотских детективных сериалов, как будто мало ему своего горя и бабских книжек Савелия Зотова. Он лопухнулся, конечно, в минуту слабости пообещав Ирочке…
Ну вот как это у нее получается, у этой кнопки? Загадка. Федор считает, что капитан видит в ней несмышленую малолетку, которую нужно опекать и воспитывать. Ирочка не протестует, пропуская зудеж капитана мимо ушей, а он, высказавшись, бросает косточку, так и быть, на, лови, умница! Купи себе это чертово платье, эти чертовы туфли, эти чертовы билеты в Молодежный… Куда? Ты не говорила! Я согласился? Я?! В театр? К этому придурку Вербицкому? Так и с Новым годом, скорее всего. Согласился в минуту слабости, потерял бдительность… пропади оно все пропадом. Но если вдруг всплывет Магистерское… Да, да, тысячу раз да! Какой Рощик с его додиками! Фиг вам, я с друзьями на Магистерское, на лыжах с ночевкой, у нас традиция. И отвяжитесь от меня все!
Федор вдруг рассмеялся, представив, что вся компания Рощика выберется с ними на озеро. Эти могут. И обязательно кто-то потеряется, провалится под лед, обожжется, упьется в хлам и поскандалит, а то и подерется. И все это с воплями, поцелуями и плясками. Балаган. Роскоши общения не получится, увы.
Он не стал задерживаться в бурсе и выскочил в снежную метель, полный самых радужных ожиданий. Снег ударил ему в лицо, и он задохнулся, свернул в переулок, уворачиваясь от ветра. Ноги сами принесли его на площадь, и Федор попал в радостно гомонящую толпу. Народное гулянье было в разгаре, все соскучились по снегу. Маленькие лошадки, теремки, карусели и горки, запах кофе и горящего мяса, визг малышни. А в центре гигантская елка, под ней Дед Мороз и Снегурочка! Давно забытое детское чувство радости охватило Федора; он купил обжигающий кофе у девушки в окошке теремка, грел пальцы о стаканчик, уворачивался от толпы и отхлебывал на ходу.
Видимо, он потерял бдительность, потому что столкновения избежать не удалось. Здоровенный лось, пятясь, с ходу налетел на Федора, толкнул, и он вылил на себя остатки кофе.
– Извини, чувак, поскользнулся! – пробасил лось, оборачиваясь. – Федя?! – проревел он радостно. – Философ? Сколько лет, сколько… Дай я тебя! – Он обнял Федора, прижимая к богатырской груди и обдавая сложным запахом алкоголя и мяты.
– Иван? Денисенко? – Федор освободился из объятий верзилы. – Пришел на елку посмотреть?
– Ну! И снег сфоткать, говорят, завтра все к чертовой матери растает, надо ловить момент. А ты тут один? Гуляешь? Погодка какова, а?
– Гуляю. Погодка классная, согласен.
– Ой, ты кофе облился! – Иван потянулся перчаткой к плащу Федора. – А мы сейчас снежком, будет как новенький.
– Не нужно, я сам! – Он отступил. – Ерунда. Хочешь кофе?
– Кофе? Ты чего, Федя? Какой кофе? Тут около шашлыков глинтвейн наливают, угощаю! Пошли!
И они развернулись в сторону здоровенного мангала, откуда раздавался запах горелого мяса и тянулся шлейф синего чада.
