пару шагов, остановился. Лицо его перекосилось в гримасе поруганного достоинства:
— Я много слышал рассказов о том, что северные женщины развратны, однако, — он запнулся, не в силах подобрать слов, способных выразить всю глубину его чувств. Не нашёл и замолк.
— Никак, в моё отсутствие княжна ээээ, простите, сударыня, не припомню, представлены ли мы…
— Светлана Висупова, — княжна присела в реверансе, пошатнулась, снова ухватилась за Дилмурода и глупо хохотнула.
— Рад знакомству, Светлана. Так княжна Висупова решила воспользоваться тобой, Дилмурод?
Дилмурод выпятил подбородок:
— Никто мной не пользовался, — ответил он гордо.
— И это чрезвычайно оскорбительно, — вскричала княжна, — князь, я требую наказать вашего слугу!
— Он мне не слуга.
— Это не имеет никакого значения!
Князь вздохнул. Налил стакан, протянул княжне с поклоном:
— Предлагаю осушить сей сосуд, поскольку сейчас вам потребуется всё ваш мужество, ибо я намерен покарать нечестивца беспощадно и кроваво.
Княжна снова хохотнула, залихватски опрокинула стакан, мгновенно окосела, с полминуты бормотала что — то несуразное и невероятно неприличное. Князь и Дилмурод с интересом её слушали, стараясь запомнить некоторые особо забористые обороты. Наконец, княжна изъявила желание прилечь и принялась стаскивать с себя платье. Князь счёл, что в сложившейся ситуации помогать даме он не обязан, и вышел. Дилмурод последовал за ним. Они расположились в кабинете князя. Слуги принесли кофе, но Павел с негодованием отверг его. Он потребовал зерна, кофейную мельницу, огонь и всё прочее, необходимое для приготовления напитка.
Пока они с Дилмуродом возвращались в Империю, им пришлось сделать немалый крюк, дабы не попасться преследующим их людям эмира. За время путешествия князь распробовал настоящий кофе, готовить который Дилмурод оказался великий мастер. После того любой кофе, приготовленный в Империи казался князю мягко говоря невкусным.
Всё требуемое принесли, Дилмурод принялся священнодействовать, одновременно рассказывая князю о своих приключениях. Оказалось, что вечеринка, устроенная княжнами Валицыной и Друбецкой, очень быстро превратилось в то, для описания чего Дилмурод и слов-то не мог подобрать.
— Разврат, — подсказал Павел.
— Нет, молодой господин. То, что там творилось, от разврата находится так же далеко, как разврат продажной женщины от святости отшельника.
— Надо же, как много я потерял, — усмехнулся князь.
Дилмурод лишь цокнул языком и продолжил рассказывать. Вполне невинно начавшееся застолье очень быстро переросло в сущую оргию. Дилмурод не был аскетом, он любил женщин, и поначалу с охотой включился в игру, благо придворные дамы оказались весьма охочи до экзотики и едва ли в очередь к нему не выстроились. Каждая стремилась привнести что-то новое в старый как мир процесс и поразить чужеземца мастерством и пылом. Вскоре он понял, что путешествие в страну любви заходит на территории, которые он предпочёл бы оставить неизведанными.
— А у вас как дела? Не встретили ту черноволосую красавицу, что ваш друг на поляне показывал? — спросил он.
Князь мотнул головой.
— Ты что-нибудь о проклятии отца разузнал?
— Да.
— Так чего не говоришь!? Зачем мне рассказываешь о всяком разном, а не о том что важно!
— Так я и веду к главному.
Дилмурод продолжил рассказ.
В ходе своих похождений он успел услышать многое о планах партии Витеничей, поскольку притворился что не понимает языка. В эти планы входила свадьба князя на любой из представительниц партии, но после того как он примет главенство в семье, его предполагалось устранить.
— Устранить? — не понял Павел.
— Убить, — спокойно объяснил ему Дилмурод.
Дело в том, что если бы отец умер, а князь отказался бы от брака, право первородства перешло бы непосредственно к Императору, а от него — к тому, кого он сочтёт наиболее достойным, но только мужчине. После брака же, если его жена родит сына, Павел станет не нужен. Его устранят, а управление делами семьи и наследственный пост главы тайной службы формально перейдёт к его наследнику, но пока княжич не вырастет, делами заправлять будет мать или супруга. В любом случае, партия Витеничей приобретет серьезное преимущество.
В самом деле, Павла не очень интересовало, кто пробьется ближе к трону — Рароговичи или Витеничи. Да хоть бы и тёмные. Хотя нет, после сегодняшней ночи он твёрдо уверился, что людям подобным Младубу или тем колдунам, что призывали духов, власть давать нельзя ни в коем случае. Проблема в целом не в том, какая партия победит в очередном раунде борьбы за власть, главное что Витеничи планируют его убить.
— Решено, — произнес он вслух, — женюсь на Вороновой.
— Молодой господин, — спросил Дилмурод, — а у вас и с замужними женщинами принято… ну как на балу сегодня ночью я видел?
— Это от мужа зависит. Лично я против подобных развлечений, — твердо ответил князь. Дилмурод мигнул, — да это тут при чём вообще? Что ты про проклятье говорил?
Придворные дамы, весьма охочие до плотской любви, очень быстро укатали бедного Дилмурода до состояния, о котором он говорил уклончиво и ужасно стесняясь. Если уж начистоту — он обессилел. Дамы не растерялись и потащили его практически волоком в какое-то место, уставленное ретортами, колбами и прочими атрибутами алхимического ремесла. И вот там-то удача улыбнулась Дилмуроду. Хозяйка дома, роясь в поисках нужного эликсира, ругала на чём свет своего брата, готовившего на днях зелье. По её словам, стоило ей только понюхать сей декокт, как у неё тут же появились синие круг под глазами — еле пудрой замазала.
— У отца были такие круги! — вскрикнул князь.
Дилмурод важно кинул и продолжил:
— Она накинулась на брата едва не с кулаками, но он дал ей противоядие. Рецепт есть в книге, я запомнил в какой, но украсть не смог.
— Почему же?
Дилмурод замялся.
— Прятать негде было… Совсем негде.
Князь улыбнулся, представив себе картину: княжны разного возраста в чём мать родила готовят алхимический экстракт для придания мужских сил Дилмуроду, а он стоит рядом, облаченный лишь в бороду и насупленные брови.
— Ладно, Дилмурод. Сейчас отсыпаемся, отмываемся, набираемся сил, а ночью идём на охоту. Выкрадем эту книжицу, изготовим противоядие и вылечим отца. Но перед сном я подготовлю первое противоядие, рецепт которого я добыл — это даст отцу время.
Алхимия никогда не была коньком князя, хорошо что он учился дома, а не в закрытом лицее, подобно подавляющему большинству юных аристократов. Так что его наставник мог уделить ему больше времени для объяснения премудростей трансмутации и отделения свойств от материальных сущностей. К тому же, с тех пор в подвале особняка отца должна была сохраниться отменно оборудованная лаборатория. Туда он и направился. В пути получилось немного вздремнуть, так что перед отцом он предстал хоть и слегка опухшим, но вполне прилично выглядящим. Отец
