по моей и без того шаткой решимости.
— Они превосходят нас числом, Блейз, тут ты прав; выступи мы против кайзера сейчас — непре-менно проиграем, и тогда сопротивление, ради ко-торого Ампелио отдал жизнь, провалится. А вот если я останусь, то смогу раздобыть нужную информа-цию, узнать слабости врага и его планы. Тогда у нас появится шанс вернуть свою страну.
На миг Блейз становится похож на мальчишку, с которым я дружила в детстве, за которым гонялась, за которого цеплялась, невзирая на все его попытки от меня отделаться.
— Только не говори, что я неправа. Я — твой по-следний шанс.
Блейз качает головой.
— Слишком опасно. Думаешь, раньше мы не за-действовали шпионов? Во дворец пробирались десят-ки соглядатаев, и всех их вывели на чистую воду. Не пойми неправильно, только все они были намного крепче тебя.
— Я ничуть не хуже, — протестую я, хотя мы оба знаем, что это ложь.
Мгновение он смотрит на меня, ища на моем ли-це признаки сомнений, которые мог бы использо-вать против меня, но я не даю ему такой возмож-ности.
— Кто ты? — спрашивает Блейз.
Вопрос очень простой, но я медлю с ответом. Мы оба понимаем, что это проверка, которую я обязана пройти. Сглотнув, я заставляю себя посмотреть дру-гу в глаза.
— Меня зовут Тео...
Имя застревает в горле, и я снова становлюсь ма-ленькой девочкой, съежившейся на холодном камен-ном полу, а надо мной нависают кайзер и Тейн.
— Кто ты? — спокойно вопрошает кайзер.
Но стоит мне ответить, по моей спине немедлен-но щелкает кнут, и я пронзительно кричу. Так про-должается часами. Я не понимаю, чего от меня хо-тят, и продолжаю говорить правду, твержу, что меня зовут Теодосия Айрен Оузза. Меня зовут Теодосия. Меня зовут Тео.
А потом я перестаю говорить правду и отвечаю, что я — никто.
И на этот раз меня не бьют, напротив, кайзер с до-брой улыбкой опускается рядом со мной на колени и, подцепив меня пальцем под подбородок, заставля-ет поднять голову и посмотреть ему в лицо. Он го-ворит, что я хорошая девочка, и дает мне новое имя, точно подарок. И я ему за это благодарна.
Теплые руки ложатся мне на плечи и слегка встря-хивают. Открыв глаза, я вижу, что лицо Блейза в не-скольких дюймах от моего, его глаза смотрят твердо и сурово.
— Твое имя Теодосия, — говорит он. — Скажи это.
Я поднимаю руку и провожу пальцами по его шра-му. Блейз вздрагивает.
— Когда-то у тебя была такая милая улыбка, — шеп-чу я срывающимся голосом. — Твоя матушка часто го-варивала, что однажды она доведет тебя до беды.
Блейз отдергивает руки, точно моя кожа его обо-жгла, но по-прежнему глядит на меня, как на дикое животное, словно я могу в любую минуту напасть. Я прижимаю руки к животу, приваливаюсь к стене и тихо спрашиваю:
— Что с ней стало?
Сначала я думаю, что Блейз меня не услышал, но потом он отворачивается и, тяжело сглотнув, отве-чает:
— Убили во время Вторжения. Она пыталась встать между кейловаксианцами и твоей матерью.
Ну конечно, иначе и быть не могло. Наши матери дружили с колыбели, они часто повторяли, что свя-зывающие их узы сильнее кровного родства. Я звала мать Блейза «тетушкой». Пусть это звучит ужасно, но она хотя бы умерла быстро.
Ноги подкашиваются, и я оседаю на грязный пол.
— А твой отец?
Блейз качает головой.
— У кейловаксианцев большой опыт по части заво-евания других стран. Первым делом они постарались перебить всех Защитников. Ампелио был последним из выживших.
— Я постаралась сделать всё быстро, чтобы он не
мучился еще больше. Это меньшее, что я могла сде-лать. На нем и так уже живого места не было... Не знаю, удалось ли мне.
Блейз кивает, но больше ничего не говорит, просто садится на пол рядом со мной, скрестив ноги. Вне-запно у меня возникает такое знакомое чувство, буд-то мы вновь стали детьми, сидим на уроке и ждем, что учитель объяснит нам смысл происходящего в боль-шом и сложном мире. Однако мир, в котором мы нынче живем, не поддается разумному объяснению.
— Теодосия, — повторяет друг. — Тебе нужно это сказать.
Я пытаюсь проглотить ком в горле, вокруг опять начинают сгущаться тени, но я не могу позволить им мною управлять. Не теперь.
— Я... Тео... Теодосия Айрен Оузза, — говорю я. — И я — единственная надежда моего народа.
Мгновение Блейз смотрит на меня, явно желая воз-разить, и я даже не уверена, что он в этом неправ.
Вместо этого друг длинно, протяжно выдыхает и отводит взгляд. Он выглядит намного старше сво-их семнадцати лет, у него вид человека, успевшего по-видать в этой жизни слишком много.
— Какую информацию ты можешь раздобыть? — спрашивает он наконец.
Я неуверенно улыбаюсь.
— Кайзер считает, что кейловаксианцы неуязвимы, но это не так. Взять, к примеру, последний бунт на Воздушном руднике.
Блейз не смотрит на меня.
— В ходе которого было убито около сотни ас-трейцев, и еще примерно двести ранено? — спраши-вает он бесцветным тоном.
— Считается, будто мятеж возник из-за землетря-сения. Астрейцы увидели возможность взбунтоваться
и воспользовались ею. Кайзер заявил, будто это Ам-пелио вызвал землетрясение, но Ампелио был Защит-ником огня, а не земли. Разумеется, кайзеру плевать на логику и факты, он объявил Ампелио виновным, и для кейловаксианцев этого достаточно. К тому же кейловаксианцев погибло не меньше, чем астрейцев.
Блейз вскидывает густые брови.
— Не слышал об этом.
— Вероятно, кайзер постарался всё скрыть, чтобы никто не узнал, на что способна горстка астрейских мятежников. Ты знаешь Тейна?
Блейз темнеет лицом и утвердительно ворчит.
— Его дочь считает меня подругой, а язык у нее — что помело, — говорю я, испытывая острое чувство вины. Кресс действительно моя подруга, но еще она дочь Тейна.
Гораздо проще думать о Тейне и Кресс как о посто-ронних, не связанных друг с другом людях.
— Удивительно, как это ей позволяют с тобой об-щаться, раз всё обстоит именно так, — замечает он.
Я качаю головой.
— Для них я всего лишь сломленная девушка, исте-кающий кровью трофей из очередной завоеванной ими страны. Они не видят во мне угрозы.
Блейз хмурится.
— А кайзер? Что у тебя есть против него?
— Тут всё непросто, — признаю я. — Правитель кейловаксианцев старается выглядеть в глазах поддан-ных не человеком, а скорее богом. Даже его собст-венный
