меньше десяти застройщиков, – голос Константина был спокойным, ровным, с лёгким переливом сдерживаемого смеха. – Ян Викторович, у меня создается стойкое впечатление, что вы противитесь развитию этого города.
– Только у меня нет уверенности, что тендер этот честный. Нет у нас доверия нынешней власти области. Но всё меняется так стремительно. Вот и в кресле мэра не тот, кого мы ждали, и губернатор этот эксперимент поддержал. Вот и бродят в массах мнения, что вы все в сговоре, – второй голос мне был знаком, но смутно. Будто слышала, но лично никогда не общалась. – Будущее нашего города переопределено, а значит, следующим шагом вы будете избавляться от конкуренции. Поэтому всё, что нам остаётся – сопротивляться вам.
– Виктор Малышев, кажется, ваш брат?
– Нет, просто друг. Очень хороший друг, не сумевший вернуть мне крупную сумму денег. План у нас был на этот город, пока здесь чужаки не появились, – усмехнулся мужчина. – Но я знаком с методами его работы. Оттого и прекрасно знаю, как можно сломать систему этих тендеров. Поэтому, Константин Михайлович, я и предлагаю вам договориться. Вы не переходите нам дорогу, а мы не трогаем вас. Мы все заинтересованы в мирном сосуществовании.
– Так вот, судить всех по одному ублюдку – плохая идея…
Я даже не дышала, подслушивала, боялась пошевелиться, чтобы не выдать себя.
Они хоть и говорили спокойно, но напряжение в комнате было такое, хоть ножом режь. Это не болтовня двух знакомых, не деловой разговор…
Это изощренный обмен угрозами.
Незнакомец в наступлении, нарочно провоцирует, пытаясь вывести на эмоции Костю, но тот словно и не замечал этого. Вальяжно покачивал полупустым бокалом, гоняя лёд по стенкам хрусталя.
И опять этот долбаный тендер… Что за тендер такой, что все пекутся о нём? И Прокофьев о нём твердил, и эти двое шушукаются.
Аккуратно сдвинулась вдоль стенки, увидев тёмный луч света, скользящий по темно-синему велюру кресла. И вдруг показалась мужская рука.
Костя…
По тыльной стороне вязь тонкой татуировки, которую я так долго рассматривала, когда он обнимал меня. По телу прошла волна жара…
Воспоминания обрушились фантомными ощущениями, в нос ударило облако густого парфюма.
Ну что я за идиотка?
Вместо того чтобы думать о сестре, я стою и мучаюсь какими-то ненужными моральными терзаниями. Вон, сидят тут важные такие, яйцами меряются, кто сильнее, кто богаче, у кого власти больше.
А что на весах?
Сестра моя…
Втянула воздух, набираясь смелости, и шагнула в приватную зону.
Нарочно не смотрела на Каратицкого, благо он сидел ко мне спиной. Аккуратно поставила поднос, бросила широкой улыбкой в незнакомца, нарочно долго задержавшись взглядом.
Собеседником оказался мужчина лет за сорок. Высокий, широкоплечий, гладковыбритый, о таких говорят – привлекательный. Но мне вдруг стало страшно…
Крошечные, почти бесцветные глаза, обрамленные густыми черными ресницами, мощный нос и такая тяжёлая челюсть. И смотрит он так… Въедливо, с легкой угрозой.
Под его взглядом – как под прицелом.
– Приятного вечера, – полушёпотом произнесла и когда развернулась, заметила чёрную папку с документами, лежащую рядом с Каратицким…
– Спасибо, девушка, – Костя вдруг поднялся, отталкивая меня к стене. – Но Ян Викторович остаётся один… Приведите ему женщин, что ли?
Каратицкий подхватил папку и вышел из зала.
А я стояла, будто ноги свинцом налились. Но стоило только этому незнакомцу поднять на меня глаза, я выскочила, как ужаленная.
Правда, свободу я ощущала недолго…
Глава 14
Я задыхалась!
Тяжелая, явно мужская ладонь накрыла мои губы. Хват был крепкий, лишающий возможности обернуться.
Крик раздирал слизистую, царапал горло, не имея возможности вырваться, чтобы позвать на помощь.
Мужчина толкал меня в сторону дальней приватной кабинки, где недавно закончился ремонт, но в работу помещение так и не отдали из-за запаха краски, о чем и гласила табличка «закрыто», однако моему похитителю было плевать на эти условности.
Двери покорно распахнулись, приглашая нас в свой уютный полумрак. Тишина была гробовая, звукоизоляция полная, поэтому даже если я буду вопить, как ненормальная, все равно меня никто не услышит.
И в одно мгновение я оказалась прижата к стене, а по шее промчался обжигающий выдох.
– Опять ты, Виктория Олеговна?
До ужаса знакомый голос.
И нет, у меня не память отшибло, просто не хотелось верить, что тот, за которым нужно охотиться мне, сейчас стоит за спиной, удерживая мои руки в крепком замке.
Каратицкий…
– Константин Михайлович, вы, наверное, забыли? Вообще-то я тут работаю.
– Вообще-то я думал, что у тебя проснется благоразумие. Какого черта ты опять пришла в этот клуб? Вика, ну даже ребёнку понятно, что нужно держаться от этого места как можно дальше! Чего ты добиваешься? Ну чего? Хочешь стать следующей? – он не кричал, не шептал, говорил ровно, вот только в голосе металл какой-то появился.
– А что, Константин Михайлович, откуда столько заботы? Неужели вы пожалели бедную сиротку? Жалко стало глупышку? Ещё расскажите мне про мужской мир, власть денег, силу маскулинную и мозги, которых у вас больше, чем у нас, – страх отошел на второй план, уступая место безвыходности.
Ну почему нужно всё усложнять? Почему?
Наши миры параллельные.
Его заботят только бабки, сделки, тендеры гребаные и выгодные знакомства, а я готова отдать последнее, только бы забрать сестру из лап этих зверюг.
– Это вас в педагогическом учат азам по мужиковедению? Или ты девушка на опыте? – с каждым словом его голос становился глуше, в нём рычащие нотки стали прорываться.
Он злился, и это чувствовалось на физическом уровне. То, как толкается его сердце, то, с какой силой расправляются легкие, вбирая душный воздух, наполненный запахом краски.
Костя разжал пальцы, сомкнутые на моих запястьях, но не для того, чтобы отпустить!
Дыхание стало болезненным… Грудь ныла, а по спине сбежала капля пота. На вдохе упиралась в стену, а на выдохе касалась каменной мужской груди. Это было чертовски приятно. Ноги дрожали, мышцы слабели, а горло перехватило от странного восторга.
Адреналин лупил по венам, все учащая и учащая моё истерзанное сердце. Казалось, я сейчас взорвусь! Разлечусь, растворюсь и сгину… Да кто он такой?
Костя медленно развел мои руки, прижал к стене, и вдруг раздались странные, но такие знакомые щелчки. Кожу запястий обожгло холодом металла… Приплыли.
– Сука… Каратицкий, ты что, головой поехал? А ну отпусти меня! – взвыла я и стала дёргаться, но висящие вдоль стены наручники, используемые как декорация, обрели новую жизнь.
Длинные цепи скользили по красному бархату, бряцали, нагнетая и без того критическую ситуацию.
Боже! Какая пошлость… Они бы ещё распорку для ролевых игр притащили… И стоило
