японских «строгостей» в общении.
Поэтому Оками Сумико, мама Кенты — всегда была «ха́хой» или просто «ма», вместо официозного «окаа-сан», «почтенная матушка». Хотя я так иногда обращался к Пепельной волчице, ведь она была мамой Гарика, моей волчьей половинки.
А Оками Соута, папа Кенты — аналогично именовался «чичи» или «па», вместо «отоо-сан», «уважаемый отец».
— Конечно, Кента-кун! Поскорее приходи!
— Кхм… у меня даже остаться получится, на день-два! Только я — с девушкой?..
— Ох радость-то какая! Конечно, приводи девочку… через два часа! Чтоб не раньше! Нет, через три…
Ну вот! Из-за рыжей кикиморы теперь родители будут марафет наводить. Точнее, мама будет. У бати Кенты была любимая «философия» насчет всяких уборок: «Время всё расставит по своим местам!»
Зато кроме фирменного рамэна по-хоккайдски на обеденном столе нас поджидала и специальная жаровня для другого местного деликатеса — дзингисукана.
Рамэн или густая лапша с мясом, овощами и яйцами — отличался на Хоккайдо особой сытностью. Здесь же «суровые японские холода»! Ага, с климатом нашего Крыма. Но для термоядерных реакторов в желудках икигами и ёкайши — самое то!
Маму я предупредил сразу, что лисица сожрет всё, лишь бы мяса побольше… то есть, что девушка много работает, спортом занимается и калории не считает.
Вкуснятина дзингисукан готовился прямо за столом. На пирамидку маленькой жаровни набрасывали тонкие ломтики маринованной баранины. А по горячим стенкам пирамиды стекал вкуснейший сок — прямо на овощи-гриль. Там и лучок был сладкий и фасолька, и нежные початки молодой кукурзы… Ням-ням!
Кстати, дзингисукан — было японским произношением Чингисхана! Блюдо так называлось отчасти из-за «монгольского мяса» — баранины.
Но имелась легенда, что айны ждали когда-то прихода этого завоевателя на свои острова, чтоб помочь ему против старых захватчиков — японцев. Только ураган-Камикадзе или «Божественный ветер» разметал тогда десантную флотилию монголов.
А на десерт мама добила нас «драниками»! Ха, японские рисовые сладости моти здесь делали из картофеля. Даже мясоедка Кайда уплетала эти имо-моти за обе щеки!
Конечно, в семье простого рыбака на пенсии — даже праздничный обед был бы сильно попроще. Ведь старики Оками переехали из Осаки в пригород Саппоро — потому что здесь все подешевле было.
Но денежные переводы теперь шли не Кенте от родителей, а наоборот, как бы они не сопротивлялись.
Это я еще про анонимный траст на их имена не рассказывал, чтоб родители не нервничали. И письма о «липовом» пересчете пенсии им направил от частного фонда, чтобы легализовать дополнительные денежные транши.
* * *
Кицунэ вела себя вполне прилично. И ей было явно по приколу разыгрывать это театральное представление.
Согласно утвержденной мною легенде, она работала обозревателем по туризму, и у нас совпали направления «командировок» в эти дни. Лисица «накосячила» только в одном:
— Ты зачем кончики волос рыжими сделала, перед входом в дом⁈ — прошипел я «брюнетистой» Кайде, поймав момент наедине.
— Это чтоб меня и вправду на тебе не женили! — гордо задрала носик кицунэ. — И так понятно, что я идеал, которого ты и близко не достоин.
Хм… и то правда! Это ж эталон… наглости. Потом скажу родителям, что Кайда оказалась чокнутой неформалкой. Даже врать особо не потребуется.
А то ведь Оками Сумико отловила меня после застолья и шепнула:
— Кента! Кайда — хорошая девушка! Даже если б «совсем» рыженькой была. И кушает хорошо…
Вот так злобные оборотни и дурят простых людей! Чтоб пожрать нахаляву и на чужом вертолете покататься.
Батя Кенты тоже высказался на эту тему:
— Огонь-девка! Но ты смотри, с этой стихией еще надо справиться!
Ха, в семье Оками формально признавалось папино лидерство. Но мама умела добиваться своего обходными путями, чтобы папа и дальше не сомневался в своем верховном командовании.
Стремное слово «невеста» сегодня не звучало, да и по остальным традициям нам полагались отдельные спальни. Думаю, родители Кенты выбрали себе домик с «лишней» парой комнат как раз ради такого момента.
Угу, что сын их навестит, рано или поздно. Может, даже с девушкой. Может, даже с хорошей.
А то, что все это… не совсем правда — виноват Белый Волчара! С этой правильной мыслью я и перешел в «сонную медитацию». Отпускать контроль за нахальной черно-рыжей лисицей я не собирался…
И ведь по делу! Через час, после того как все улеглись, я засек бесшумное (для человеческого уха) движение из спальни кицуне. Запах в доме тоже сложно спрятать, хотя кицуне такое умели… при наличии экстра-хвостов.
Куда это она намылилась⁈ Или знала, что у Егучи дневники с древними записями были, а теперь решила у родителей поискать⁈.. Кхм. И даже начать решила с моей спальни…
В мою комнату проскользнула рыжая, в новокупленном белье, и злобно прошипела:
— Совсем охренел, икигами⁈ Я тебя еще и ждать должна?!!
Подтверждая возмущение девушки, из-за её попки, «лучами звезды», вытянулись в разные стороны пять хвостиков.
Нет, икигами не «охренел». Просто мы всегда готовимся к худшему. Ибо таков Путь… включая интересные сюрпризы на нем…
«Порыв» девушки я не собирался ни осмеивать, ни отвергать. Просто молча скользнул с кровати — к ней. Прежде чем мне прошипели еще какую-нибудь глупость, я «зафиксировал» ее личико своими ладонями и прижал свои губы к лисичкиным.
А через секунду, я уже нежно обнимал стройный девичий стан, постепенно углубляя поцелуй. Пара мгновений, и Кайда начала отвечать мне уже не «механически», а полностью включаясь в страстную борьбу языков.
Ее пальчики сплелись за моим затылком, а я подхватил её на руки, как недавно в ущелье, и перенёс на кровать…
В любовной игре рыжая пыталась «задираться», даже кусалась и царапалась чуть укрепившимися коготками. Но этой ночью я хотел подарить ей только удовольствие и нежность.
Что-то перещелкнуло у меня, после её рассказа о своей жизни. Да и не дело разносить кровать в родительском доме…
Почти до самого рассвета, мои ласки не раз доводили её до исступления. Но Кайда тоже помнила, что мы сейчас в гостях, и на пике страсти закусывала подушку, чтобы не кричать. Ну, и мою ладонь для этого использовала пару раз. Пришлось заживлять, чтобы кровью постель не измазать.
Хвостики рыжуля спрятала в самом начале, будто застеснялась. Но когда Кайда оказалась сверху меня, а мои руки на ее попке, я не удержался и спросил:
— А где твоя пушистая гордость?
— Так и знала, что будешь о них умолять! — хрипло простонала девушка, не прекращая своей яростной «скачки». — Обойдешься…
— Ну, ты
