использовавшееся в националистических дискуссиях во второй его половине. Термин употреблялся в кайзеровской Германии в XIX веке и позже в нацистской пропаганде для обозначения немецкой экспансии на восток, подчеркивая стратегическую важность германской колонизации востока для расширения немецкого «жизненного пространства» в конкурентной борьбе с другими народами, в первую очередь с русскими. В XX веке термин применялся советскими, а также польскими историками для описания немецкой экспансии.
Лозунг «Дранг нах Остен» появился в немецкой истории рано, а именно в VIII—XIII веке, когда немцы вели наступление на земли западных славян, особенно в бассейне реки Лаба и вдоль всего южного побережья Балтийского моря от Шлезвига до Прибалтики, где они также остро конкурировали с балтийскими (коренные народы Пруссии) и финно-угорскими народами (предками эстонцев).
[6] Ра́кия (алб. raki, болг. ракѝя, босн., словен. и хорв. rakija, рум. rachiu, серб., макед. и черног. ракија) — балканский крепкий алкогольный напиток (бренди), получаемый дистилляцией ферментированных фруктов.
Глава 7
Пробуждение для гауптштурмфюрера СС Грейса было намного хуже смерти, ведь у мертвого голова бы так не раскалывалась, как она сейчас трещала у Матиаса, переплюнувшего с лихвой все мыслимые и немыслимые нормы спиртного. К тому же, с момента последней грандиозной попойки, о которой он с ностальгией вспоминал, прошло больше десятка лет. Возраст тоже давал о себе знать — моложе Грейс не стал.
— О, дьявол! — схватившись за голову простонал эсэсовец, с трудом разлепив заплывшие от пьянки глаза. — И зачем же я столько выпил?
Не получив ответа на этот вопрос, он постарался оглядеться, поскольку абсолютно не помнил, где и как он окончательно отрубился. Может статься и так, что под лавкой в обнимку с толстяком-целленляйтером. Потемневший от времени бревенчатый потолок, мозоливший в данный момент его слезящиеся глаза, ни о чем не сказал гауптштурмфюреру СС.
Он с одинаковой вероятностью мог пребывать как в своей комнате, так и валяться на полу где-нибудь на территории этой чёртовой сербской бани. Осторожно повернув голову, чтобы не вызвать очередной взрыв внутричерепной боли, Матиас выдохнул с облегчением — он находился в своей комнате. Это ему подсказал собственный мундир, болтающийся на крючке возле входа.
Рядом с ним на кровати обнаружились две очаровательные полногрудые и фигуристые сербки, так разительно отличающиеся от его костлявой и сварливой жены-немки. Матиас не любил свою супругу, и женился на ней только ради научной карьеры — его тесть заведовал египетским отделом Германского археологического института — старейшего и крупнейшего научного заведения в мире.
Но сейчас на былую благосклонность тестя ему было полностью наплевать — он уже не тот наивный юнец с горящим взором и страстью к пыльным древностям. Он уже добился определенного веса и влияния на своём поприще — ведь не каждого немецкого археолога примут с распростёртыми объятиями и в «Аненербе», а тем более в зондеркоманде «Н».
Но и разводиться со своей осточертевшей жёнушкой Грейс все же не спешил — мало ли как повернётся судьба. К тому же, успевал вволю отвести душу в своих многочисленных и постоянных экспедициях, подолгу отсутствуя дома. Да и не приветствовали в рейхе разводы, а особенно в рядах членов «Черного ордена СС».
Формы голых и храпящих рядом красоток радовали глаз даже несмотря на чудовищное похмелье, которое испытывал многострадальный организм Грейса. Однако, надо было срочно что-нибудь предпринимать, пока разошедшийся в его черепушке молотобоец не разнёс всё в хлам.
Необходимо было срочно принять лекарство, которому его научили всё те же русские приятели-археологи, с которыми он тоже неслабо отрывался в Советском Союзе. К тому же, лекарство было предельно простое, которое весьма сложно забыть, даже пребывая в том состоянии, в котором сейчас и находился Матиас.
Как говаривал научный руководитель той далёкой экспедиции в долину скифских курганов — подобное лечиться подобным! И еще он всегда неизменно добавлял, что неправильный опохмел приводит к длительному запою. Что-что, а опохмеляться старший русский товарищ умел виртуозно, чему и обучил всех своих подопечных.
Вот только сил, чтобы добраться до этого самого «лекарства», у гаптштурмфюрера СС абсолютно не было. Преодолевая тошноту и болезненную пульсацию в висках, он оторвал свою руку от кровати и звонко хлопнул раскрытой ладонью по ближайшей крепкой и соблазнительной заднице одной из девиц, что спали рядом.
— Ай! — воскликнула девушка, проснувшись и подскочив с кровати с перекошенным выражением лица. Но даже в таком виде она была куда привлекательнее, чем его законная супруга с нанесённой на рожу тонной дорого макияжа.
— Принеси мне выпить… — прохрипел по-немецки Грейс. — Шнель-шнель…
— Я не понимаю, по-немецки, герр офицер! — затрясла разлохмаченной головой голая девица, отчего её полные груди тоже лениво качнулись. Но Матиаса они сейчас совершенно не интересовали.
— Мамурлук… — перешел на сербский гауптштурмфюрер СС. — Донеси ми пиће…
— А, похмелье? — наконец-то сообразила девица. — Выпить принести?
— Шнель… Фаст… Быстро… — прошипел Грейс пересохшим горлом на нескольких языках. — Иначе ћу сада умрети… — добавил он по-сербски.
— Сада ћу га донети (я сейчас принесу), — пискнула сербка и, даже не накинув халатика, так и умчалась голышом.
— Неси… скорее неси… — продолжал хрипеть гауптшурмфюрер СС, уткнувшись взглядом во вторую женскую задницу, которая даже и ухом не повела, а продолжала беспробудно спать.
Наконец с большим подносом в руках вернулась первая девица и уселась на краешек кровати рядом с изнемогающим от головной боли Грейсом. Держа поднос на коленях, она наполнила рюмку ракией из початой бутылки и протянула её немцу. Грейс долго возился, отрывая голову от подушки, а затем пытаясь усесться.
С большим трудом, но ему это удалось, после чего он в один замах, как учили его всё в той же памятной экспедиции в России, закинул в себя долгожданное лекарство. Его сначала чуть не вывернуло наизнанку от резкого и неприятного запах спиртного.
Однако, когда прохладная, но одновременно и обжигающая жидкость прокатилась по его пищеводу и взорвалась в желудке кумулятивным снарядом, он облегченно выдохнул. Рвотные спазмы отступили, и профессор смог хватануть воздух полной грудью.
Огонь мгновенно побежал по жилам и, приятно стукнув немца в темечко ласковым теплом, унимающим боль и дарующим долгожданное умиротворение. Зрение слегка поплыло, да и сам мир качнулся, чуть накренился, но заиграл новыми, отсутствующими ранее красками.
— Дај ми још једну, — подобревшим голосом, в который вдруг вернулась жизнь, по-сербски попросил добавки Матиас.
Девка ловко наполнила опустевшую стопку, которую Грейс выпил уже потихоньку, смакую приятный натуральный
