«смеющаяся смерть». Редкий в наших краях гость, что хорошо. Эта штука проникает в человека через пот, добирается до мозга, дозревает на сильной жаре, лопается и заставляет жертву веселиться до потери пульса в буквальном смысле слова. К счастью, она очень избирательна: если попадёт в обычного человека, то эффекта не окажет. А вот если ей попадётся третий сын третьего сына, вот тогда смех до смерти обеспечен. Ваш клиент как раз такой, вот и пострадал.
— Но теперь-то вы сможете помочь Петру Петровичу? — спросил Руслан.
— У нас в архиве только описание. Запрос заграничным коллегам отправили — ждём ответа. Надеюсь, успеем.
— Ему стало хуже?
— Увы. Теперь и в палате начинает хихикать, — вздохнул Максим.
— Его жене сообщили?
— Да. Ладно, буду держать в курсе.
Через минуту зазвонил телефон Бьёрна.
Наставник ответил:
— Ага. Хорошо. Понял. Большую? Ага. Сколько? Ладно. Не, не третий. Прям так, руками? Ладно. Хорошо. Ага.
Руслан во все глаза смотрел на наставника, пытаясь понять, с кем и о чём он говорит.
Наконец Бьёрн сунул телефон в карман и сказал:
— Шпиль выяснил, что с этой дрянью делать. Поехали в больницу!
Руслан вскочил и схватил рюкзак.
По пути наставник объяснил, что эту хитрую тварь надо специальными знаками выманить из человека, затем сунуть в ёмкость с водой и прокипятить. А потом получившимся «отваром» напоить жертву.
— Серьёзно⁈ — изумился Руслан.
— Ну, Шпиль так шутить не стал бы, — хмыкнул наставник. — Так что да, серьёзно. Хотя согласен: настолько странной фигни я ещё не встречал. И не делал.
До горбольницы они добрались быстро.
Дежуривший у палаты Петра Петровича «спец» их узнал, но проводить «лечение» без одобрения вышестоящих не позволил. Так что пришлось дожидаться Антона Иваныча.
Глава спецотдела выслушал Бьёрна, посмотрел на фото знаков в его телефоне, кивнул и велел своим подготовить всё нужное.
Через десять минут в палате Петра Петровича собралось человек пятнадцать. Заплаканную Надежду Львовну мягко, но непреклонно вывели — осталось четырнадцать.
Проводить обряд излечения взялся Бьёрн.
Сначала он начертил мудрёный знак перед лицом хихикающего пациента. Потом напротив груди. Затем повторил знак у левого плеча и над макушкой.
— Счас будет нехорошо, но быстро пройдёт, — предупредил Бьёрн и протянул руку к сотруднице, держащей эмалированную кастрюлю в голубой горошек.
Пётр Петрович вдруг задрожал всем телом, натужно рассмеялся, тут же раскашлялся — и выкашлял прозрачное существо вроде медузы с длинными, с руку Руслана, «лапками».
Бьёрн схватил существо и сунул в кастрюльку с водой. Плотно прижал крышку.
— Кипятить где?
— Тут! — Кошкин отошёл в сторону и показал на маленькую одноконфорочную плитку, пристроенную прямо на полу. — Уже нагрета.
Бьёрн кивнул и протолкался к плитке. Поставил кастрюлю, продолжая прижимать крышку. Кто-то подал ему полотенце, и он благодарно кивнул, сунув кусок ткани между рукой и крышкой.
Пётр Петрович обессиленно откинулся на подушку, но сознания не потерял и выглядел вполне нормально.
Все присутствующие, затаив дыхание, ждали, пока закипит вода. И когда наконец послышалось бульканье и шипение, по палате пронёсся вздох облегчения.
Бьёрн приподнял крышку, удовлетворённо кивнул и сказал:
— Теперь пусть чуток остынет — и можно пить.
— А в холодильник можно её поставить? — робко поинтересовался кто-то.
— Ага. Ну, холодильнику будет вредно, а вот отвару — нет. Только не пролейте. А, как остынет, воды станет сильно меньше. Всё надо выпить.
Он посмотрел на клиента, и тот устало кивнул.
Через несколько минут Пётр Петрович осторожно выпил остывшую воду прямо из кастрюльки и пожелал выйти из палаты, чтобы проверить, сработало или нет. Его вывели из здания — внутри защита всюду ого-го какая, и Пётр Петрович, оказавшись на улице, огляделся, медленно вдохнул и выдохнул.
А потом с чувством сказал:
— Как я рад!
Ещё через полчаса его выписали из больницы, и довольные супруги укатили домой.
На прощание Надежда Львовна сказала:
— Спасибо! Я теперь ещё больше рада от того, что он у меня такой серьёзный. Я бы не смогла ужиться с этим, хихикающим, — она передёрнула плечами. — Ой, всё, мы поехали! А, перевод, чуть не забыла.
Она расплатилась с Бьёрном и радостно упорхнула вслед за супругом.
На Бьёрна насели «спецы», желающие записать знаки, так что за пределы больничной территории Руслан и его наставник вышли только час спустя.
— Уф, чего только не бывает на свете! Имей в виду, ученик: сколько ни учись, а всего точно не узнаешь.
Руслан кивнул. Самому всё про всё узнать, конечно, нельзя. Но хорошо, когда есть у кого спросить о том, чего не знаешь.
Карусель
— Слушай, а городские легенды и страшилки всякие — это правда? — спросил Славик.
— По большей части нет, — отозвался Руслан, расправляясь с очередным куском пиццы.
Первые зачёты успешно сданы и даже курсовая уже отправлена Лазареву — самое время радоваться жизни и тёплым денькам. Потом будут ещё зачёты, а затем начнутся экзамены, но это будет потом. А пока на улице солнце, тёплый ветер и цветущие деревья, а тут, в кафе, вкусный чай, аппетитная пицца и приятная компания.
— А почему спросил? — поинтересовалась Катя, на секунду оторвавшись от кофейного коктейля с шапкой из взбитых сливок, шоколадной крошки, маршмеллоу и маленьких печенюшек.
Руслану даже смотреть на такое было слишком приторно, а Кате нравилось.
— Я слышал про странную карусель, — зловещим голосом тихонько проговорил Славик. — Кто раз на ней прокатится — потеряет душу! И захочет снова прокатиться. А если второй раз прокатится — умрёт!
— Ничего оригинального! — отмахнулась Катя.
— А я тоже слышала что-то такое, — задумчиво сказала Регина.
— В разделе «Ужасы нашего городка» или скорее в криминальной хронике? — уточнила Катя.
— Скорее в разделе «Сложно сказать, правда или нет». Но знаете, в городском парке, там, где всякие аттракционы, мне в начале лета всегда почему-то не по себе.
— А давайте пойдём и посмотрим! — сказал Славик. — Если там нет дьявольской карусели, тогда покатаемся на обычных. А если есть, тогда сначала вы её изгоните или что там с ней положено делать, а потом будем кататься и есть мороженое! Идёт?
Возражений не последовало, и вскоре все четверо вышли из кафе, погрузились в маршрутку и поехали в городской парк. Тёплый погожий день выманил из дома, кажется, половину города. Всюду носились дети,
