своим характером, мыслями и даже чувствами. Сейчас, например, ему было чрезвычайно любопытно, потому что к нему давно не приводили существ, похожих на меня. Откуда-то я точно знала, что он воспринимает меня именно так – как непонятное существо. И ему тоже очень любопытно, что я из себя представляю.
Ладони, как и предупреждал Хоршаф, стало тепло, словно я опустила её в подогретую воду или выставила на ласковое весеннее солнышко. Затем я почувствовала, как кожу стало легонько покалывать, но не больно, а осторожно, бережно. Молнии, наполняющие шар, сначала замерли, а потом начали какое-то уже не хаотичное, а вполне себе упорядоченное движение. Они то закручивались в водовороты, то свивались в затейливые спирали, то рассыпались яркими искрами. Зрелище это было невероятно красивым, и я пропустила момент, когда оно настолько затянуло меня, что я уже была не в силах оторвать взгляд от бешено мелькающих разноцветных вспышек. Последними крохами сознания я успела уловить встревоженные возгласы папеньки и мэтра Шареха, а потом меня подхватила и закружила в своих объятиях абсолютная темнота.
Глава 8
Келен
Я не стал спрашивать Лиама, почему амулет Ока вызвал у него такую реакцию: успев достаточно хорошо изучить своего помощника, я знал, что рано или поздно он сам скажет мне всё, что сочтёт нужным и возможным. Сейчас же гораздо более важным был визит к логову кайроса. Он успеха или провала этой миссии зависело не просто многое, от этого зависело практически всё. Если я не справлюсь, можно попрощаться с домом в Невидимой горе и титулом Повелителя Франгая. Со мной просто никто не станет считаться, ибо проигравшие и неудачники никому не интересны, это я прекрасно усвоил ещё по прошлой жизни.
Был у меня когда-то знакомый капитан пиратской багалы, о котором в определённой среде ходили настоящие легенды. Каждый, кого он брал в свой экипаж, страшно этим гордился. Но однажды он напал на большой императорский торговый караван и был разбит силами противника. Вроде бы всё понятно и объяснимо, но его репутации был нанесён непоправимый урон, и постепенно из легенды он превратился в посмешище, а потом его просто забыли. Никогда не нужно откусывать больше, чем можешь проглотить – это я понял тогда очень чётко и запомнил навсегда. Хотя эти знания и не уберегли меня самого от подобной ошибки, ну да это дело прошлое. Главное – не повторить её снова.
– Проводишь меня? – коротко спросил я Лиама, и тот медленно кивнул лысой головой. На его лице застыло выражение покорности и смирения, но меня уже было этим не обмануть: я прекрасно видел, что помощник сильно взволнован.
Мы вышли из дома и по неширокой тропе, протоптанной неизвестно кем и непонятно когда, направились в сторону ельника, кажущегося жутко густым даже на фоне непролазных франгайских зарослей. Обогнув огромную ель, Лиам наклонился и ужом ввинтился в едва заметный просвет между тяжёлыми лапами. Я молча последовал за ним, благо драконья чешуя позволяла не опасаться колючек и острых сучков. Ещё несколько раз мы ныряли в непроходимые на первый взгляд заросли, но каждый раз в них обнаруживался лаз или нора, по которым мы просачивались всё глубже и глубже в еловую чащу.
Через какое-то время, когда мне уже начало казаться, что вся моя оставшаяся бесконечная жизнь так и пройдёт в бесконечном ползании по кустам, мы выбрались на небольшую, почти идеально круглую полянку. Я с наслаждением выпрямился и потянулся, разгоняя кровь и приводя мысли в порядок. При этом я не забывал внимательно оглядываться, стараясь не вертеть головой слишком уж откровенно.
Поляну окружали всё те же вековые ели, которые, казалось, с высокомерным пренебрежением смотрели на нас с высоты своего роста. И вдруг я почувствовал почти непреодолимое желание покинуть это место и отправиться домой, где бы этот самый дом ни находился. Мысль об этом с каждым мгновением становилась всё сильнее, вытесняя остальные чувства и желания. Но я был готов к чему-то подобному, и, встряхнувшись, выстроил защиту против ментального воздействия. Я не стал делать этого заранее, чтобы хозяин полянки первым проявил себя. Кирпичик за кирпичиком я, не торопясь и не скрываясь, возводил стену, отсекающую меня от чужого воздействия. Была в той неторопливости, с которой я работал, некая демонстративная насмешка, мол, я всё понимаю, всё вижу, но суетиться не собираюсь, ибо спешка – удел слабых. Почти физически я ощущал растерянность и недовольство того, кто пытался управлять моими мыслями и чувствами. Невидимый противник усилил нажим, но все его попытки пробраться в моё сознание разбивались о выстроенную из изумрудно-зелёных кирпичей стену.
– Я не хочу враждовать, – негромко сказал я, прекрасно понимая, что меня услышат, даже если я стану говорить шёпотом, – я пришёл с разговором и предложением.
На какое-то время над поляной повисла тишина, не прерываемая ни единым звуком, а затем ветки качнулись, и вперёд шагнул кайрос. Это был не старик, как мне почему-то подумалось, когда Лиам сказал о том, что нашёл логово старого и сильного хищника. Передо мной стоял полный сил самец, чешуя которого отливала всеми оттенками коричневого цвета: от светло-орехового, почти золотистого, до насыщенно-кофейного, почти чёрного. Он, не мигая, молча смотрел на меня своими жуткими зелёными глазами, в которых плескались воля и недюжинный ум.
– Кто ты? – прозвучал вопрос у меня прямо в голове, а в глазах кайроса мелькнула неприкрытая насмешка. – Ты можешь не подчиниться моему зову, хотя я и не понимаю, как ты это делаешь, но полностью закрыть от меня сознание никому не под силу. Зачем ты пришёл?
– Я Келен, – я тоже ответил ему телепатически, чем вызвал вспышку удивления, которую кайрос даже не попытался скрыть. – Я тот, кого избрали Истинные боги.
– Мне нет никакого дела ни до истинных, ни до каких-либо иных богов, – равнодушно ответил кайрос, словно и не вспыхивали секунду назад его глаза искрами изумления, – они приходят и уходят, им безразличны мы, а нам – они. Так было и так будет всегда. Уходи, назвавшийся Келеном, мы не тронем тебя.
– Франгаю грозит опасность, – сказал я, чувствуя, что где-то внутри зарождается бессильный гнев, – нам следует объединиться, чтобы не пропустить врага в лес. Он не оставит нам Франгай, а постарается подчинить его и населить своими слугами.
Не знаю, действительно ли тот, кто собирал силы за Ирманской пустошью, планировал переселить сюда своих слуг, но исключать такой вариант однозначно не стоило.
– Мы никому не подчиняемся, не склонимся и перед ним, – кайрос безразлично покачал головой, – мы сможем защитить себя и свою
