второй половине XVI века посошные люди, прежде всего, обслуживали наряд при его передвижении, доставляли ядра, делали запасы пороха и различного военного снаряжения. Также посошные люди выполняли различные военно-инженерные работы – строили мосты и исправляли дороги, тянули суда по рекам, заготовляли мешки и наполняли их землей при постройке осадных сооружений и выполняли много других вспомогательных работ[111].
Местное тяглое население в военное время усиливало гарнизоны крепостей, укрепленных монастырей, различных оборонительных линий, состоявших из системы засек в лесах, деревоземляных укреплений в лесостепи и местах переправ через водные преграды. Все сельское население, имевшее земельные угодья в уездах, где были возведены оборонительные сооружения, расписывалось по участкам, куда должно было явиться в случае известий об угрозе. То же касалось населения слобод, сел и деревень, чьи угодья прилегали к городам и монастырям. Аналогично и боеспособное тяглое население города, в первую очередь посадское, в случае осады мобилизовалось в помощь гарнизону на защиту родного города. В этих воинских повинностях сохранялась средневековая традиция народных ополчений. Эта система территориальной обороны стала основой формирования ополчений в Смутное время[112].
Вывод
В условиях протяженного и редконаселенного восточноевропейского ТВД и необходимостью вести войны одновременно на нескольких направлениях Ивану III требовалась многочисленная, но не обременяющая казну армия, способная успешно бороться со своим главным противником, литовцами и татарами. Для победы над ними потребовалось заимствовать тактику и стратегию кочевников, модернизировать ее с учетом последних технических и технологических новинок, особенно в сфере фортификации и огнестрельного оружия, отказавшись от остатков прежней средневековой европейской[113].
С середины XV века в русской армии происходит процесс постепенной «ориентализации», завершившийся в середине XVI века созданием классической московской военной машины, в основе которой стояла легкая иррегулярная поместная конница. Она дополнялась стрельцами и артиллерией, ставшей одним из наиболее развитых родов войск. Русские воеводы сделали упор на ведение «малой» и осадной войн, окончательно отказавшись от стремления решить исход войны в генеральном сражении. Стремление вести дистанционный бой и уклонение от рукопашной схватки стало характерной особенностью русской тактики того времени[114].
Доля конницы составляла от ⅔ до ⅘ от общей численности всего войска. По мнению В.В. Пенского, «численное преобладание конницы над пехотой на восточноевропейском ТВД было жизненно необходимо – пехота, тем более такая, как швейцарцы или ландскнехты, была здесь практически бесполезна. Ни уйти от татар, ни вступить с ними в бой, если они этого не хотят, она была неспособна»[115].
На протяжении практически всего XVI века главным противником русских были татары. Борьба с опасностью со стороны Крымского ханства, начиная с 1521 года, когда крымские татары совершили первый большой набег на русские земли, стала предметом непрекращающейся заботы и головной боли московского правительства. Прикрытые огромной степью, крымские татары чувствовали себя в полной безопасности и могли свободно выбирать время и место очередного набега на русские земли[116].
Для противостояния многочисленным подвижным, ведущим лучный бой татарским наездникам нужна была точно такая же многочисленная легкая и мобильная конница. Чтобы сражаться на равных татарами русские всадники должны были в совершенстве овладеть искусством стрельбы из лука, поскольку навыки прежних войн, когда исход сражения решался в одном или нескольких сражениях в рукопашном бою, здесь уже не годились. Перевооружение конницы на огнестрельное оружие не давали бы русским всадникам необходимого перевеса, так даже в случае использования колесцовых пистолетов татарские лучники всегда имели бы преимущество и в плотности огня, и в его дальности.
Нужда в многочисленной коннице при финансовой невозможности нанимать необходимое количество конных лучников, способствовала начавшемуся в начале XIV века постепенному переходу к поместной системе. Однако на протяжении этого и большей части 1‐й половины XV века основную массу княжеских ратей составляли мелкие и средние вотчинники и их люди, помещиков среди ратных людей было, очевидно, немного. Только при Иване III и происходит формирование основ поместной системы, и при его сыне Василии в 1‐й трети XVI века она приобретает достаточно четкие контуры. Окончательно поместная система сложилась при Иване Грозном в конце 40–50‐х годов XVI века, когда снижение боеспособности поместной конницы потребовало ее реформы. В результате которой увеличилась численность поместной конницы и было отсрочено падение ее боеспособности на несколько десятков лет, что создало возможность ведения более активной завоевательной политики[117].
Следует отметить, что совершенствование поместной системы отнюдь не решало всех проблем. Размеры поместий и доходы с них были невелики. Владелец среднего поместья в 60–70 крестьянских дворов и 700–800 четвертей земли мог рассчитывать в 20–30‐х годах XVI века на получение от 4 до 7,5 руб. чистого ежегодного дохода. При этом обычная повседневная одежда стоила около 1 рубля, примерно столько же стоил обычный лук. Украшенная сабля могла стоить более 4–5 руб., комплект из украшенного панциря, шлема и защиты рук и ног стоил 10 руб., обычный шлем – от 20 алтын до 4–6 руб., кольчуга – 2 или больше руб. Хороший конь оценивался в 4–5 руб., мерин – в 1–2 руб. Таким образом, расходы помещика средней руки в 1‐й половине XVI века на снаряжение в поход составляли 30–40 руб., а небогатого – 15–20 руб., не считая расходов на послужильцев и холопов. Причем поместья в 800 четвертей были большой редкостью, в среднем помещики имели поместье, с которого они могли с большим трудом вступать в поход вдвоем со слугой[118].
Поэтому понятно стремление служилых людей, невзирая на угрозы со стороны начальных людей и самого государя, добыть на войне полон и добро, а также их бережное отношение к своему имуществу. Потеря в неудачной кампании коней, платья, оружия, доспехов и всякого прочего добра, что находилось в обозе, немедленно превращала сына боярского в нищего, и чтобы снарядиться в новый поход, он был вынужден залезать в долги под залог своего имущества[119].
Кроме того, подготовка хорошего конного лучника требовала немалого времени, поэтому потеря даже нескольких сотен, не говоря уже о тысячах, поместных всадников всегда расценивалась в Русском государстве весьма и весьма болезненно!
Таким образом, характер противника, условия ТВД, на котором приходилось действовать русскому войску, экономические соображения, вкупе с «человеческим» фактором, привели к быстрому и радикальному изменению комплекса оборонительного и наступательного вооружения русской конницы, так и к переходу к новой тактике и стратегии[120].
Всадники русской поместной конницы в последующие десятилетия окончательно перешли к использованию татарской тактики – избеганию рукопашного боя и ведению преимущественно дистанционного. Русская конница XVI века в совершенстве освоила татарский тактический прием, названный русскими «хороводом», где конные лучники на большой скорости закручивали
