после Вьетнама, – говорила Клодин. – Мы должны склонить индонезийцев на нашу сторону. Если они примкнут к коммунистическому блоку, что ж… – она провела пальцем по горлу, а затем ласково улыбнулась. – Скажем так: ты должен составить максимально оптимистический прогноз экономического развития, будто их ждет небывалый взлет после строительства новых электростанций и распределительных линий. Это позволит Агентству международного развития США и международным банкам обосновать кредиты. Тебя щедро вознаградят, разумеется, и поручат другие проекты в экзотических местах. Весь мир в твоем распоряжении.
Затем она предупредила меня, что мне предстоит непростая работа.
– Банковские эксперты будут придираться к каждому твоему слову. Их задача – найти изъяны в твоих прогнозах, им за это платят. Если им удастся дискредитировать тебя, они представят себя в выгодном свете.
Однажды я напомнил Клодин, что команда MAIN, которую отправляют на Яву, состоит еще из десяти человек кроме меня. Я спросил, все ли они получают такую же подготовку, как я. Она заверила меня, что нет.
– Это инженеры, – сказала она. – Они проектируют электростанции, линии передачи и распределения, морские порты и дороги для доставки топлива. А ты предсказываешь будущее. Твои прогнозы определяют масштабы системы, которую они строят, – и размер кредитов. Понимаешь, ты – главное действующее лицо.
Каждый раз, покидая квартиру Клодин, я задумывался, правильно ли я поступаю. Где-то глубоко в душе я подозревал, что нет. Но разочарования прошлого не давали мне покоя. MAIN предлагала мне все, чего не хватало в моей жизни, – деньги, власть, секс. В конце концов, я убедил себя, что, изучив систему изнутри, узнав все на собственном опыте, мне будет легче обличить ее потом, – какое банальное оправдание!
Когда я поделился своей идеей с Клодин, она посмотрела на меня в недоумении.
– Не смеши меня. Как только ты станешь частью системы, тебе никогда не выбраться. Ты должен решить сейчас, пока тебя еще не затянуло.
Я все понял, и ее слова напугали меня. Выйдя из ее квартиры, я прошелся по Коммонвелф-авеню, свернул на Дартмут-стрит и уверил себя в том, что я исключение.
Однажды вечером, несколько месяцев спустя, Клодин и я сидели у окна и любовались снегопадом на Бикон-стрит.
– Мы члены маленького эксклюзивного клуба, – сказала она. – Нам платят – причем хорошо платят – за то, чтобы обманом вытягивать из стран по всему миру миллиарды долларов. Важная задача твоей работы – побудить мировых лидеров стать частью масштабной сети, которая продвигает коммерческие интересы США. Убедить их бояться коммунистов или даже, если надо, нас. Объяснить им, что решение всех их проблем – взять кредиты наших банков, которыми они заплатят нашим компаниям за строительство инфраструктуры, которая положит конец их бедности. Все просто. В конце концов, эти лидеры попадут в долговую сеть, которая обеспечит нам их лояльность. Мы сможем использовать их, когда нам заблагорассудится – для удовлетворения наших политических, экономических и военных потребностей. Взамен эти лидеры укрепят свое политическое положение, построив промышленные парки, электростанции и аэропорты для своего народа. Тем временем владельцы американских инженерно-строительных компаний разбогатеют.
В тот вечер в идиллической атмосфере квартиры Клодин, отдыхая у окна и любуясь тем, как снег кружится на улице, я узнал историю профессии, которой я себя собирался посвятить. Клодин рассказала, что на протяжении всей истории человечества империи создавались с применением военной силы или под угрозой военного вмешательства. Но с завершением Второй мировой войны, появлением Советского Союза и опасности ядерного холокоста военное вмешательство стало слишком рискованным.
Решающий момент наступил в 1951 году, когда Иран восстал против британской нефтяной компании, эксплуатирующей природные ресурсы страны и ее народ. Эта компания была предшественницей British Petroleum, сегодняшней BP. В ответ демократически избранный иранский премьер-министр, пользовавшийся огромной популярностью (и человек года по версии журнала Time в 1951 году), Мохаммад Мосаддык национализировал все иранские нефтяные активы. Англичане пришли в ярость и обратились за помощью к своим союзникам по Второй мировой войне – Соединенным Штатам. Однако обе страны опасались, что любые военные меры спровоцируют Советский Союз на решительные действия в защиту Ирана.
Поэтому, вместо того чтобы послать своих десантников, Вашингтон направил агента ЦРУ Кермита Рузвельта (внука Теодора). Он блестяще справился с задачей, привлек людей на свою сторону с помощью подкупа, угроз и антикоммунистической пропаганды. Затем он поручил им организовать уличные беспорядки и агрессивные демонстрации, создав такое впечатление, что Мосаддык непопулярен и некомпетентен. В конечном итоге Мосаддык был свергнут и провел остаток жизни под домашним арестом. Проамериканский Мохаммад Реза-шах стал единовластным диктатором. Кермит Рузвельт заложил фундамент новой профессии, в ряды, принадлежащих к которой я собирался вступить[22].
Ухищрения Рузвельта изменили историю Среднего Востока, хоть и доказали, что прежние стратегии создания империи изжили себя. Эти события также совпали с началом экспериментов по «неядерному военному сдерживанию», которые в конечном итоге привели к позору США в Корее, Вьетнаме и Афганистане. К 1968 году, когда я проходил собеседование в АНБ, стало очевидно, что, если Соединенные Штаты хотят осуществить свою мечту о глобальной империи (к чему стремились такие фигуры, как президенты Джонсон и Никсон), придется брать пример с иранской стратегии Рузвельта. Только так можно победить Советы без угрозы ядерной войны.
Однако оставалась одна проблема. Кермит Рузвельт – сотрудник ЦРУ. Если его разоблачат, не миновать катастрофических последствий. Он организовал первую операцию Соединенных Штатов по свержению иностранного правительства, и, скорее всего, за этим последуют и другие, но было крайне важно найти подход, не затрагивавший напрямую Вашингтон.
К счастью для стратегов, в 1960-е годы произошла еще одна революция: рост влияния международных корпораций и многонациональных организаций, таких как Всемирный банк и МВФ. Последний финансировался главным образом Соединенными Штатами и нашими дружественными строителями империи в Европе. Между правительствами, корпорациями и многонациональными организациями установились симбиотические отношения.
К тому времени как я поступил в школу бизнеса Бостонского университета, уже было найдено решение проблемы Рузвельта. Спецслужбы США – включая АНБ – искали потенциальных экономических убийц, которых затем нанимали международные корпорации. Правительство не платило этим ЭУ ни копейки; зарплату они получали из частного сектора. В итоге их грязные делишки, в случае разоблачения, приписывались корпоративной алчности, а не государственной политике. Более того, корпорации, нанимавшие их, хотя и получали деньги от правительственных агентств и их многонациональных банковских партнеров (деньги налогоплательщиков, кстати говоря), они не подвергались надзору со стороны Конгресса и общественному контролю, огражденные растущим числом юридических инициатив, включая законы о товарном знаке, международной торговле и свободе информации[23].
– Как ты понимаешь, – подытожила Клодин, – мы всего лишь продолжаем славную традицию,
