я потер висок. Картина вырисовывалась поистине безумная.
– А вы уверены, что попадете? – с искренним интересом спросил Валентайн. – Мы же похороним вас по христианским традициям. Вы слышали наше соглашение с вашей женой.
– О, похороны – лишь формальность. Я знаю, что ждет меня потом – моя душа ляжет на весы, на другой чаше которых будет перо. И моя душа окажется легче пера, и я попаду в поля Иалу, потому что все земные невзгоды и печали уже не моя проблема! Пусть Альбертина развлекается, ей есть чем заняться.
– Вы ошибаетесь! – послышался еще один голос.
Валентайн посмотрел на входную дверь и удивленно поднял бровь. Затем медленно обернулся.
Около конторки стояла высокая женщина, одетая в модное платье, сквозь которое просвечивал наш «Ремингтон». Волосы ее были распущены по плечам, а глаза очень густо подведены.
– Миссис Джефферсон, я полагаю? – Я снова потер висок.
– Можете звать меня Анджелиной, – с достоинством ответила она. – Простите, что вмешиваюсь в ваши мужские разговоры, но… Что за заблуждение, что похороны по-христиански не помешают достичь точки назначения наших скорбных душ? Мой муж похоронит меня как положено, в каменном саркофаге, сложив в гроб ценные предметы, без которых мне тяжело будет на том свете!
– О, а вас забальзамируют? – живо заинтересовался сэр Эдвардс. – Вынут мозг и органы?
– Это, полагаю, можно спросить у господ гробовщиков, что они там записали в контракте с Ричардом! Но вообще, он не мог забыть о таких важных вещах! Он так же, как и я, глубоко погружен в вопрос!
Я несколько раз глубоко вздохнул и выдохнул. Самым поразительным в этом разговоре было для меня то, что, кажется, оба призрака не сознавали, что уже мертвы. Для них существовало еще какое-то посмертие, а наша контора оказывалась лишь перевалочным пунктом, одиноким полустанком на полдороге к истинному бессмертию.
Я сомневался, что имею право развенчивать их иллюзии. Однако тот факт, что оба они сейчас находились здесь, говорил о том, что их обманутые кем-то души не знали покоя.
Мне отчаянно не хватало помощи моего друга Майкла Майерса в этом вопросе. Викарий определенно не был бы лишним. Я решил, что обязательно отправлю ему телеграмму, как только представится возможность.
Валентайн тем временем достал бумаги и демонстративно изучал их под носом у призраков.
– Нет, к сожалению, о дополнительном бальзамировании здесь не сказано. Но! Не расстраивайтесь, мэм, у нас очень увлеченный танатопрактик. Он поможет.
– Замечательно! – Миссис Джефферсон увлеченно хлопнула в ладоши. – А что вы придумали? Вы так и не сказали, а мне тоже интересно. Хотя я уже и не смогу быть безутешной вдовой.
Валентайн вытащил из кармана небольшой стеклянный флакон.
– Это лишь прототип, впоследствии я обращусь к знакомому стекольщику для производства, – пояснил он. – Это – «ловец слез». Вам, конечно, знаком миф об Осирисе и Исиде?
Оба призрака встрепенулись.
Я не мог вспомнить, о каком мифе говорит мой друг, однако от моего внимания не укрылось, что и Анджелина, и сэр Эдвардс одновременно коснулись небольших значков на своей одежде.
Точно такой же значок был на лацкане пиджака мистера Джефферсона!
Круглый изогнутый крюк на длинной ножке. Я сделал в уме заметку спросить у Валентайна, что это может значить.
Валентайн тем временем продолжал таким тоном, словно намеревался немедленно подписывать патент:
– Исида пролила слезы над своим жестоко убитым мужем Осирисом, и слезы ее стали водами Нила. Вот насколько велика была ее скорбь. Оплакать мертвых – первый долг их спутников жизни. Слезы не сдержать при мысли о том, что самый близкий человек покинул нас. Вот для этого и пригодится ловец слез. Можно собирать в него слезы и носить у сердца.
– А потом? – с живым интересом спросила Анджелина.
– После снятия глубокого траура окропить ими могилу!
Я в ужасе смотрел на Валентайна. Что он несет! Он же буквально импровизирует на ходу, а призраки лишь смотрят ему в рот. Самое кошмарное в этой ситуации было то, что я ни на минуту не сомневался в успешности этой затеи. Это звучало… Красиво. Трагично. И невероятно романтично. Слезы, пролившиеся на могилу, скорбь, обвившая сердце терновой лозой, алая роза, утопающая в свежей земле…
Валентайн знал, что делал.
Он поднял взгляд и подмигнул мне. Я закатил глаза.
– Это великолепная идея! – воскликнула Анджелина. – Не уйди я раньше Ричарда, я бы обязательно воспользовалась таким сосудом Исиды!
– Думаю, что и вдовцы заинтересуются, – поддержал сэр Эдвардс. – А уж Альбертина будет в восторге. Она сможет целый год водить всех за нос и при этом соблюдать великолепную традицию древности!
Я почувствовал, что суть разговора ускользает от меня. Почему скорбь древности? Что происходит с англичанами, раз им настолько хочется подражать египтянам, что они позабыли Господа? Со всеми этими событиями я оказался в опасной близости от того, чтобы начать мозолить глаза соседским священникам по воскресеньям. Какой ужас.
Валентайн еще около четверти часа распинался о том, как это должно выглядеть и подходить к траурным нарядам, а потом все-таки вежливо выпроводил призраков прочь. В конце концов, сэр Эдвардс намеревался напитаться информацией о своем окружении, доступной лишь после смерти, а миссис Джефферсон, вздыхая, призналась, что уже скучает по мужу. К тому же она хотела бы успеть попробовать себя в роли полтергейста.
В конечном итоге мы остались в конторе вдвоем. Был уже настолько поздний вечер, что еще немного, и разумнее было бы остаться ночевать здесь, а не ехать домой.
Я бросился к конторке.
– Я пишу Майерсу!
– Дориан, стойте! Зачем писать этому зануде? Мы не так давно встречались за пасхальным ужином.
– Затем, что нам нужен священник, который сможет указать этим душам верный путь! Вы что, не видите, что происходит что-то ненормальное?
Рука Валентайна тяжело легла мне на плечо.
– Вижу. Дориан, успокойтесь. Вы тоже заметили отличительный знак?
– Да. Я хотел спросить…
– Я не знаю, – покачал головой Валентайн. – От того, что я по верхам набрался информации, толку мало. Расспросите мистера Блэка, вдруг ему встречалось что-то подобное? А я поспрашиваю по своим каналам.
– Хорошо. Но что нам делать сейчас?
Брови Валентайна страдальчески изогнулись.
– Выполнять свою печальную миссию и готовиться к похоронам, Дориан. Вы представляете, сколько у нас работы?!
Домой я явился после полуночи, чудовищно уставший и голодный, как стая волков. Из-за бурных событий прошедшего дня мы пропустили время обеда, и теперь я страстно желал наверстать упущенное.
На улице шел дождь, и я вошел в дом с черными ставнями на улице Святого Джеймса, оставляя после себя лужи. Я
